Шрифт:
Через четверть часа все было устроено. Джинджер согласилась сопровождать Марка в поездке из Моуиквы в Чикаго. Доктор будет ждать их в своем кабинете в Хайленд-парке.
В этот момент Герт Бораски, риелтор из Теннесси, делала последние приготовления к переезду Уайтекеров в новый дом. Полагая, что им может понадобиться ее помощь, она позвонила в Моуикву. К телефону подошла Джинджер.{304}
– Здравствуйте, миссис Уайтекер, это Герт Бораски из Теннесси. По поводу замков в вашем доме…
– Мне сейчас наплевать на замки, – прервала ее Джинджер. – Мой муж чуть не умер! Наш смотритель только что обнаружил его в гараже. Неужели вы думаете, что мне сейчас есть дело до каких-то дурацких замков?
Прежде чем Бораски успела ответить, Джинджер прервала разговор. Озадаченная Бораски повесила трубку. И что теперь? Покупка дома отменяется?
Бораски отыскала в телефонной книжке номер Джозефа Каяццо, представлявшего кредитора Уайтекеров. Она рассказала о разговоре с Джинджер и спросила, знает ли он что-нибудь об этом. Каяццо ничего не знал, но пообещал навести справки и перезвонить.
Через несколько часов от Каяццо пришел факс. В нем сообщалось, что кредитор отозвал свое предложение о предоставлении ссуды.
«Мистер Уайтекер информировал заимодателя, что он и его семья поступают под покровительство федеральной программы защиты свидетелей».
Бораски в растерянности уставилась на факс. Придется известить риелтора, представлявшего продавца, Пола Майера.
Новость дошла до Майера в тот же день и привела его в неописуемую ярость. Он недавно отверг несколько выгодных предложений о покупке; его семья уже сидела на чемоданах. Уайтекер заверил, что может позволить себе эту покупку, что его поддерживают в Вашингтоне. А теперь правительство помещает его под программу защиты – и что же делать Майеру?
Ну нет. Он этого так не оставит. Он преподаст урок всем, и в первую очередь этому Уайтекеру.
В то же утро, чуть позднее, Марк и Джинджер прибыли в Лечебный центр Северного берега на первом этаже офисного здания в Хайленд-парке.{305} Доктор Миллер приветливо встретил их в приемной. Марк был взъерошен, Джинджер держалась из последних сил. К тому же они были измотаны дорогой и в поисках Лечебного центра трижды сбивались с пути. Доктор пригласил Уайтекера к себе, а Джинджер попросил подождать в приемной. Она, казалось, была только рада передохнуть в одиночестве.
В кабинете Уайтекер плюхнулся в кресло.
– Итак, – произнес Миллер, – как вы себя чувствуете?
Уайтекера прорвало. Он начал неестественно быстро сыпать словами, перескакивая с одной темы на другую. Все же ему удалось в общих чертах изложить историю своего сотрудничества с ФБР.
– А теперь – теперь меня обвиняют в краже не больше не меньше как двух с половиной миллионов долларов. Два с половиной миллиона!
– А вы украли их? – спросил доктор.
– Ну да, – ответил Уайтекер и добавил, что в последние четыре года наживался еще и на откатах. – Мне платили пятьсот тысяч в год, но это же мало. Я трачу на двести тысяч больше.
Он сообщил доктору, что у него счета в банках Швейцарии, Гонконга и Каймановых островов.
– Вы отдавали часть этих денег жене? – спросил Миллер.
– Нет, – покачал головой Уайтекер. Он ничего не скрывал.
Из того, что услышал Миллер, было ясно: Уайтекер вел себя как человек, слепо верящий, что его ни за что не поймают. Почти все его авантюры были крайне рискованными. Он покупал за рубежом ювелирные украшения и не платил таможенных сборов. Он часто перевозил через границу большие суммы наличности, не декларируя их и ничуть об этом не беспокоясь.
– А что, если бы осмотрели ваш багаж? – спросил Миллер.
Уайтекер поморгал.
– Я даже не думал об этом. Выглядел я очень респектабельно. С какой стати меня обыскивать?
Уайтекер продолжал вещать о своих подвигах, а Миллер записал: «Многословие; мысли выражает нечетко». Но признаков депрессии, о которой говорили Джинджер и Эпстайн, доктор не наблюдал.
Уайтекер сказал, что всегда применялся к обстановке. А в АДМ царила вседозволенность. Руководители компании участвовали в сговоре о ценах и практиковали откаты. И он допускал нарушения, сказал Уайтекер, потому что так поступали все. Он не хотел быть «белой вороной».
– И в детстве было так же? – спросил Миллер.
– Да, – кивнул Уайтекер и сказал, что всегда был немножко позером и хотел во всем быть первым.
– Можете привести примеры?
– Ну например, в детстве я получил в подарок велосипед – навороченный, самой лучшей марки. И всюду хвастался, какой это хороший и дорогой велосипед. – Уайтекер посмотрел на доктора и добавил: – Он стоил девяносто девять долларов.
– Как получилось, что вы стали сотрудничать с ФБР?
– Они сами пришли ко мне, – ответил Уайтекер.