– Если бы я сейчас что-нибудь пил, то непременно бы подавился, – сухо сказал я.

– Ничего смешного. Если мы уцелеем, и инквизитор справится, то я готов побриться наголо.

Я хмыкнул, решив не говорить, что вряд ли бог клюнет на такую жертву. Ему гораздо интереснее вечная бедность, сидение на хлебе и воде, молчание или воздержание. Впрочем, если лысина Львенка поможет делу, я ничего не имею против.

Когда до сумерек оставалось не больше часа, а надежды почти не осталось, отец Март и брат Курвус сами нашли нас.

– Проверили всех, – сказал инквизитор, устало присаживаясь на скамью в маленьком трактире. – Не смогли найти лишь троих из списка тех, кто появился в городе в последнее время. Офицера егерского полка, его передислоцировали в Бибернау вчера утром, девушку из Косынки, деревушки, что в часе езды от города, и нищего, последнее время околачивавшегося возле рынка. Последних двух сейчас ищут.

– А офицер?

– Не думаю, что это он, иначе бы не уехал из Дерфельда.

– У нас тоже ничего, – поделился я неутешительными новостями.

– Тьма сгущается, стражи. Если вы хотите уехать, то самое время. Потом будет слишком поздно.

Я посмотрел на осунувшееся лицо Пса Господнего и сказал:

– Моя вера в успех не слабее вашей, святой отец.

Он усмехнулся уголками губ:

– Значит, мы вместе встретим это испытание. Я собираюсь идти к Чертову мосту. Возможно, демона удастся изгнать.

– Это будет очень непросто.

– Не рассказывайте об этом тому, кто давно борется с нечистью, Людвиг. Я и так все прекрасно знаю. Мне следует зайти в церковь и оставить распоряжения местному проповеднику. Давайте встретимся здесь же, через полчаса.

– Мы будем ждать, – пообещал Львенок, и служители церкви ушли.

– Ну что, Людвиг. Нас ждет большое приключение? – спросил меня Вильгельм, криво улыбнувшись.

– Вроде того, приятель. Вроде того.

– У тебя есть какое-нибудь оружие, кроме соли?

Я расстегнул ворот рубахи и показал ему нательное серебряное распятие на цепочке:

– Надеюсь, за мою жизнь эта штука достаточно отравила мою кровь, чтобы сдох любой демон. Ну, кроме того, у меня есть пара забористых ругательств, которые я почерпнул от Проповедника… О, опять пришел!

Душа бургомистра встала рядом с нашим столом:

– Гроб Господень мы у хагжитов уже профукали, несмотря на пять Крестовых походов. Не говорите мне, что теперь демон будет плясать в моем городе!

– Слухи, как я погляжу, расходятся с катастрофической быстротой, – проворчал Львенок. – Извини, приятель, но здесь мы бессильны. Демоны – это не те существа, с которыми мы можем справиться одной левой.

– Что вы намерены делать?

– Пойти к Чертову мосту и дать твари такого пинка, который отправит ее обратно в ад.

– Скажите, вы видели в последнее время госпожу Лиони? – спросил я у бывшего бургомистра.

– Не мог я ее видеть. Она еще три недели назад уехала к племяннице в Жмут, – сказала душа, знавшая все городские сплетни.

Мы с Львенком переглянулись.

– Вы уверены? – уточнил я.

Это никак не вписывалось в схему. Если дама уехала три недели назад, то она не могла говорить с погибшим стражем за день до его смерти.

– Разумеется, я уверен! Она на моих глазах садилась в дилижанс, и я слышал, о чем она разговаривала.

– Хорошо. А где мы можем найти ее дочь?

Бургомистр вытаращился на нас:

– Какая дочь?! У нее отродясь никакой дочери не было! Эй! Вы куда?!

Но мы, не слушая его, выбежали вон.

Я чувствовал себя идиотом. Львенок, как оказалось, тоже. Художник обвел нас вокруг пальца. А быть может, обвели его. Спросить у Нэлса не получилось – хозяйка дома не видела того с прошлой ночи, когда от него ушли монах и страж. То ли сбежал, то ли его заставила исчезнуть эта самая дочь госпожи Лиони. Не удивлюсь, если тело несчастного найдут поближе к весне, когда сойдет снег.

– Мы тоже дураки, – сказал Вильгельм. – Следовало меньше полагаться на его слова и все проверить самим. Даже не спросили у соседки Лиони о дочери! Узнали бы об этом еще утром!

Я ничего не сказал. Мы слишком много думали о демоне, и в итоге эти страхи сыграли с нами злую шутку.

– Спорю на что угодно, что девчонка и есть та, кого ищут, – продолжил Львенок. – Якобы приехавшая из Косынки. Тварь, выпущенная из ада в образе девицы, чтобы указать дорогу одному из слуг Сатаны.

Я был с ним согласен. В легенде не сказано, что это был мужчина, но мы отчего-то решили именно так.