Томас де Торквемада (1420–1498) был истинным фанатиком, хитрым и умным человеком, прекрасным политиком, изощренным интриганом, тираном и злодеем. По подсчетам историков, он лично отправил на костер от четырех до десяти тысяч человек.

Он рано принял постриг и стал монахом-доминиканцем. Он всегда вел суровый образ жизни и был настоящим аскетом. Он был умен и прекрасно образован, а потому слава о нем быстро распространилась по всей Испании. Ему стали предлагать высокие церковные должности, но он неизменно отказывался.

Чего он ждал? Или не ждал ничего, а просто хотел служить Богу? Историки пишут, что он жаждал прежде всего власти — и целенаправленно шел к ней. Ибо в 1452 году соглашается стать настоятелем монастыря Святого Креста в Сеговии. Стать настоятелем монастыря и отказаться от высоких должностей? Но расчет Торквемада становится ясен, когда брат Томас получает должность духовника Изабеллы Кастильской, а вскоре и должность духовника ее мужа. Все дело в том, что монастырь, настоятелем которого соизволил стать Торквемада, был излюбленным местом паломничества знати.

Торквемада становится не только духовником королевы, но и ее тайным советником. Как мы помним, именно он способствовал утверждению в стране инквизиции. И в 1482 году его назначают одним из 8 инквизиторов Испании, а уже на следующий год он становится Генеральным инквизитором Кастилии.

Его невольно хочется назвать не только Генеральным, но и Гениальным инквизитором, ибо Торквемада был сам дьявол во плоти, хотя и верил, что служит Богу.

Инквизиция своим террором и человеческими жертвами способствовала извращению умов и зачерствению сердец, развитию в народе невежества, фанатизма и жестокости, исчезновению инициативности и великодушия.

Под «предводительством» Торквемады инквизиция смогла стать грозной силой в Испании, самым могущественным органом королевской власти, мало зависящим от папы. Инквизиция получила права вмешиваться практически во все аспекты общественной и личной жизни испанцев — кроме чисто уголовных преступлений.

Как только инквизиторы утвердились в Севилье, все перешедшие в христианство евреи поспешили бежать во владения герцога Медина-Сидониа, маркиза де Кадикса, графа д'Аркаса и других вельмож, куда не успела ещё проникнуть судебная власть инквизиции.

Томас де Торквемада, который был только что назначен на должность Генерального инквизитора, не желал так легко выпускать из рук свои жертвы. В его указе от 2 января 1483 года было объявлено, что все уехавшие евреи будут немедленно и исключительно вследствие самого факта эмиграции признаны еретиками. Всем местным «князькам» Кастильского королевства, на землях которых мараны надеялись найти убежище, было приказано под угрозой отлучения от церкви, отнятия всех владений и потери должностей, арестовать всех беглецов и под эскортом отправить в Севилью, а на имущество их наложить секвестр.

Приказание было исполнено, и тюрем оказалось недостаточно, чтобы вместить всех заключенных.

За этой прокламацией последовал «эдикт милосердия». Согласно этому эдикту, всем добровольно покаявшимся отщепенцам присуждалось сперва незначительное церковное наказание, а затем даровалось помилование. Им было также обещано, что их имущество не будет конфисковано.

Многие из маранов, введенные в заблуждение этой лицемерной милостью, попались на удочку инквизиции и добровольно сдались. Как же они были наивны! Их немедленно схватили и бросили в тюрьмы. Им было сказано, что они могут избежать пыток лишь при условии выдачи имен и мест жительства всех известных им отщепенцев, даже таких, о которых они только слышали.

Таково было «милосердие» инквизиции, и если она соглашалась отпускать на свободу виновного, то лишь потому, что эта единичная жертва выдавала ей сотню других. По меткому выражению одного французского историка, «в деле пролития крови она руководствовалась приемами ростовщичества, а к жизни и чести граждан применяла пословицу: «Не потеряешь — не приобретешь»!»

Слово «милосердие» звучало каждый раз, когда инквизиторы отнимали у своих жертв жизнь. Действовали ли они милосердно? Конечно, ибо спасали заблудшие души. А заодно и прибирали к рукам богатство отправленных на костер.

«Милосердие» было и «лейтмотивом» эмблемы святой инквизиции. Эмблема представляла собой овал, внутри которого на темном фоне был изображен зеленый крест из двух обрубков сучковатого дерева. Слева от креста располагалась оливковая ветвь, а справа изображался обнаженный меч. Зеленый цвет символизировал надежду, подкрепленную крепостью веры. Темный фон был избран в знак траура и страданий Матери-Церкви, скорбящей о своих заблудших детях. Меч был символом ревнителей святой веры — инквизиторов, и а оливковая ветвь — знаком милосердия и прощения.