— Понимаю! — с иронией отозвался Бордман, хотя на самом деле не понимал. — Желаю вам найти удовлетворение, которое вы так ищете. А что касается идеи, будто я способен на большее… Все это связано с моим неимоверным тщеславием?

— Нет никакой идеи, — ответила Алета. — Я только думаю, что вы можете дойти до чего-то, недоступного нашему воображению. И это не из-за вашего тщеславия, а благодаря недовольству собой. Это в вас заложено. Такой уж вы есть!

— Если вы считаете меня невротиком, то ошибаетесь, — мрачно процедил Бордман. — Я не невротик. Я вспыльчивый. Беспокойный. Из-за этого беспорядка я безнадежно выбился из графика. Но и только.

Алета встала, пожимая плечами.

— Еще раз приношу извинения, — повторила она. — Сейчас я уйду. Но повторяю: думаю, вы сможете превзойти все ожидания. Не знаю, в чем именно. Но вы это сделаете. Хотя бы, чтобы доказать мне ошибочность моего мнения на ваш счет.

Она вышла. Бордман сжал зубы. Он ощущал известный болезненный дискомфорт, когда начинаешь подозревать, что сказанное о тебе другими — правда.

— Идиотизм! — раздраженно выпалил он. — Это я — невротик? Это я, из-за болезненного самолюбия, хочу доказать, что лучше всех? — Он шумно выдохнул и поерзал в кресле. — Абсурд! — пробормотал он. — И зачем бы мне доказывать что-то, если я и так на это способен? Но что делать, если мне это и вправду нужно?

Он сердито оглядывался по сторонам. Вопрос терзал его, не давая покоя. А что, если Алета права? Если он постоянно этим занимается — доказывает нечто себе и другим?

Внезапно он ощутил напряжение в теле. На лице появилось выражение глубокого удивления. Он подумал: а что может попытаться сделать неуверенный в себе и вечно недовольный человек здесь, на Ксозе-2, в такой ситуации?

И удивление было вызвано тем, что он уже начал продумывать способы воплощения новой идеи.

“Чародей” возвращался к жизни. Командир мрачно ответил на экстренный вызов с Ксозы-2, Спустя минуту, отключив коммуникатор, он поспешил к иллюминатору, за которым стояла темнота, ибо бело-голубое солнце Ксозы сейчас освещало другую сторону корабля. Нажал переключатель, сделав стекло более прозрачным, и начал вглядываться в чудовищную, землистого цвета, изрытую поверхность планеты, находящейся за пять тысяч миль отсюда. Он искал пятнышко, означающее колонию.

И увидел то, о чем ему сообщили. Тоненькая ниточка, поднимающаяся с поверхности. Она вырастала под небольшим углом — с уклоном на запад, а потом расширялась, формируя странный объект в форме гриба. Такого просто быть не могло. Люди не в состоянии создавать видимые объекты высотой в двадцать миль, расширяющиеся на вершине как грибы на ножке.

Но это было правдой. Командир “Чародея” разглядывал объект, пока не убедился. Это не атомная бомба: время прошло, а предмет продолжает существовать. Он исчезал, но потом снова возникал. Подобного командир еще не видел!

Он прошел через корабль, оповещая людей, встретив лишь недоверчивое ворчание. Но когда “Чародей” завершил очередной виток и снова оказался над этим местом, члены экипажа тоже заметили странное явление и убедились в его реальности. И принялись с лихорадочной скоростью ликвидировать следы полуторамесячного отчаяния.

За три дня удалось привести корабль в приличный вид, и все это время странный объект оставался на месте. На шестой день он стал ярче. На седьмой — увеличился в размере.

Члены экипажа начали испытывать ужасное нетерпение. За эти три или четыре дня они больше измучились ожиданием, нежели за весь предыдущий безнадежный период. Зато теперь отпала необходимость ненавидеть кого-либо. Командир вздохнул с облегчением.

Стальная решетка высотой в тысячу восемьсот футов взмывала ввысь в форме кольца в четверть мили высотой, почти равняясь с вершинами гор. Долина была необычной. Внутри находился кратер — конической формы, и его стены гладко переходили в прутья другой решетки, окрашенной в красный цвет. Другие прутья завершали структуру, уходя за пределы круга. Посадочная площадка представляла собой меньший по размеру, аккуратный объект из скрепленных между собой прутьев. Высотой всего в сотню футов и шириной в триста. Но она была всего лишь миниатюрной копией большой площадки, способной принимать межгалактические грузовые корабли и выдерживать плотный график движения, обычный для горнодобывающей колонии.

К пирамиде приблизился гусеничный вездеход, переваливающийся из стороны в сторону. На нем были укреплены отражатели и солнечный навес. Бордман восседал в ковбойском седле на грузовом отсеке. Разумеется, облаченный в защитный костюм.

Вездеход подъехал поближе и остановился у ангара с оборудованием. Бордман слез с седла, заметно утомленный тяжелой поездкой.

— Не желаете зайти в ангар охладиться? — спросил Чака.

— Все в порядке, — заверил Бордман. — Теперь я чувствую себя комфортно, поскольку вы обеспечиваете меня сжатым воздухом. — Было совершенно ясно, что его расстраивает необходимость этого обеспечения. — Что все это означает? Мы ждем “Чародея”? Почему все настаивали на моем присутствии?

— У Ральфа небольшая проблема, — туманно промолвил Чака. — Он там, наверху — видите? Ждет вас. Вот и подъемник. Вы должны проверить степень готовности. Поднимитесь и осмотрите все с высоты. Он желает, чтобы вы увидели кое-что. Там будут и другие люди. На платформе.

Бордман скривился в гримасе. Когда начинаешь работать инспектором, нужно привыкать к высоте и глубине — и вообще, к любой среде. Но он уже много месяцев не работал на стальных конструкциях. Со времени инспекции на Калке-4 около года назад. Может закружиться голова.