— Да — это так. — спокойно отвечал Дубрав.

До берега оставалось уже не более пятидесяти метров, и Жар с Вихрем, застыли на корме — готовились спрыгнуть, помчаться наперегонки по этому, нагретому солнцем брегу — ведь так они засиделись в лодке!..

В этот миг лодка, слегка качнувшись, уперлась носом в песок.

Первыми выскочили Вихрь с Жар понеслись — один черный, с развивающейся гривой, другой огнистый и не менее стремительный храпя.

Вот и Алеша спрыгнул на теплый песок, на котором лежали и маленькие и довольно большие янтарные каменья, были они самых разных форм и солнце сияло в каждом из них, полнилось чудесными образами. Обернувшись же к морю Алеша обнаружил, что оно необычайно чисто. Воздух был прозрачен, и до самого свода моря и неба словно бы лежали две синие, отражающиеся друг в друге, глади.

— Ну, и что же?! — усмехнулся Алёша. — Всё прекрасно!.. Глядите — в этих каменьях, точно сны мои сияют…

Он склонился, подобрал большую горсть янтаря, подбросил его вверх — но ещё когда только пальцы его прикоснулись к этим камням — дивный живой свет в них померк, словно ядовитые потоки ворвались в некогда чудные озёра — на лету обратились в чёрные, бесформенные ошмётки, и, наконец, совсем рассыпались в прах.

Дубрав склонил голову, и проговорил тихо:

— Ну — так я и думал…

— Что?! Что так и думали?! — вскричал Алёша и на глазах его выступили слёзы. — Ну же — отвечайте?!..

Алёша сжал кулаки, и топнул ногою — от этого удара всё побережье сотряслось, прорезалась по нему весьма широкая трещина.

— Алёша, тихо — прошу тебя… — стараясь говорить мягко, но всё же заметно волнуясь, молвил Дубрав, подошёл к Алёше — юноша отскочил. — Не смейте ко мне подходить! Слышите!.. Всё обман! Обман!..

— Ах, я должен был предвидеть это прежде. — тяжело вздохнул старец. — Алёша, выслушай меня, пожалуйста. Фея Авина, только из величайшей своей добродетели позволила нашей лодке приблизиться к своим берегам — иначе бы мы умерли от голода… Думаю, что — это во многом с её помощью убереглись мы от бури… Возможно, что — это она отогнала Снежную колдунью от нашей лодки… Алёша — ведь люди не достигают Лукоморья из-за тьмы, что в их сердцах гнездиться. Ведь здесь всё так чувственно, хрупко — здесь всё соткано из сновидений, грёз. А ты, Алёша — ты со своим медальоном, словно ядовитый, чёрный клинок погружаешься в плоть Лукоморья. Когда ты поддаёшься злому чувству — оно вырывается из тебя могучими вихрями, губит, всё-то прекрасное, что здесь есть. И потому, Алёша, мы не можем оставаться в Лукоморье — раз уж пригласила нас Авина, так до дворца её, конечно дойдём, а дольше…

Алёша закрыл глаза, и прошептал:

— Хорошо, хорошо — я буду стараться — я не поддамся больше этому…

И тут все услышали музыку — кто-то играл на гуслях.

Повернулись к дубу-великану, и там, на золотой цепи сидел, большой-большой, едва ли не с человека размером, кот. Был он серебристым, словно ночь наполненная яркими звездами, и даже издали сияли ярким лунным серебром его глаза. В лапах кот держал гусли и весьма ловко на них играл.

— А вот и кот-ученый, — негромко произнес Дубрав и поманил всех остальных за собой.

Но не успели они еще и нескольких шагов сделать, как музыка оборвались. Неожиданный вопрос заставил их остановиться:

— Эй, гости дорогие, гости редкие, смогли бы вы мне рассказать такую сказку или спеть песню, которую я не знаю?

— Да уж сколько вы сказок да песен, уважаемый кот, знаете, столько никто кроме вас не знает. Да и если бы и знали такую сказку или песнь, и стали бы все, что знаем рассказывать, так это бы долго вышло… — говорил Дубрав.

— Вот и хорошо! — перебил его кот и стал взбираться по цепи обратно, — давайте, начинайте рассказывать. А я любое ваше желание исполню.

— Но дело то в том, что мы очень торопимся — продолжал старец Дубрав, — и на вашем острове оказались по прихоти судьбы.

— Да уж мало кто волен попадать на этот остров, — вздохнул кот. — И куда же вы теперь? Не иначе как к Авине?

— Да, но только на вашем острове мы ничего не знаем и хотели бы найти себе проводника.

Кот ударил по струнам и произнес певучем голосом:

— Будут вам проводники — подождите немного…

— А сейчас будет вам угощенье! — мурлыкнул кот и, махнув хвостом, скрылся у себя в дупле. Никто и глазом не успел моргнуть, как он уже вернулся, держа в руках шитую цветами скатерть — ее кот, еще стоя у входа в свое жилище, бросил и она полетела, кружась, словно осенний лист. — Скатерть-самобранка, кормилица, а ну-ка, собери обед для гостей наших…

На скатерти, которая, пав на покрытый цветами луг почти слилась с ним, появились вдруг разные кушанья. Чего там только не было! — и все выглядело так аппетитно и свежо, что каждый вспомнил как давно не ел и не пил вдоволь. Теперь они и ели и пили сколько душе угодно, да при этом, стараясь забыть о собственных горестях, слушали ученого кота — тот рассказывал дивные истории, пел песни, от которых сознание полнилось ясными, красивыми образами… А потом вдруг:

— Ну вот, гости мои дорогие — день и ночь минули…

— Как так?! — изумлённо воскликнул Алёша. — А мне показалось — будто одно мгновенье!.. Если бы всегда так…

Кот, как ни в чём не бывало, приговаривал:

— Ну вот, кстати и ваши проводники!..

Он кивнул в сторону моря. Все обернулись. Оказывается, на море уже поднялось некоторое волнение. Волн в шумном, красивом напеве разбивались, взмывали сверкающими брызгами… Одна чреда волн привлекла внимание: волны эти возвышались над своими собратьями и блистали на солнце как-то особенно, как блестит что-то живое и еще Алеша услышал голоса: мелодичные, похожие на людские и в тоже время совсем не похожие — величественные и высокие как пение моря.