Шрифт:
Так продолжалось очень долго…
Однажды стены его конуры рухнули.
Много видений пережил Творимир, и подумал, что это одно из них. Через сутки понял, что стены действительно обветшали и рухнули.
Он оказался в изначальной своей комнатушке, по которой уже расползся мох. Он пожевал, подошел к окну — там ползали жирные мухи. Творимир начал их давить. Мух было очень много, и в ближайшие дни любимым развлечением Творимира стала давка этих насекомых. Конечно, он не забывал и про мох…
Железная труба рухнула, а пролом в потолке затянулся. Что касается соседей сверху, то они куда-то пропали. Творимир уже и забыл, что ползал вверх, забыл и про деву. Он просто ходил по своей комнате, жевал мох и давил мух. Если бы он взглянул на себя со стороны, то увидел бы точное отражение Безумца. Протезы начали ржаветь, а он — гнить.
Так продолжалось очень долго…
Однажды в его дверь сильно застучали и закричали:
— Откройте! Немедленно! Я требую!
Творимир приоткрыл, увидел тощего юношу, и проскрежетал:
— Кто требует?.. Ты требуешь?.. А-а-а — ну, я преподам тебе хороший урок.
— Видите ли. Это очень важно для меня… Самое важное в этой жизни, понимаете?.. И я очень устал… — оправдывался юноша.
У Творимира возникло мучительное чувство, что все это уже было. Он стал отговариваться, но юноша кричал про образ девы, и все же проник внутрь. Здесь Творимир припомнил, что когда-то, в юности, и он выделывал нечто подобное, и он решил отрубить юноше палец. Это не казалось ему страшным — всего лишь продолжение старой традиции. Ведь он же испытывал нечто подобное, почему бы и юноше не испытать?
Палец был отрублен. Юноша стал молить, чтобы дозволили ему посещать эту комнатку каждую ночь. Творимир выдвинул условие, что за каждое посещение он будет отрубать по пальцу. Юноша предложил проложить трубу, по которой мог бы забираться. Творимир крикнул про ступню. Юноша согласился отдать ступню.
И тогда Творимир узнал в юноше себя.
Мшистые стены задрожал, покрылись трещинами. Творимир кричал:
— Я знаю — внизу уже проложена труба! Под ней еще и еще труба! Миллионы Творимиров карабкаются по трубам, и миллионы Безумцев отрубают пальцы! Это безумие, но ведь и я безумец!.. И теперь — вырваться!
Он ударил ржавым протезом о пол. Пол проломился. Там действительно была труба — огромный ржавый туннель. Творимир падал в бездну и кричал. Рядом падали несметные Безумцы и юные Творимиры…
Потом они полетели навстречу друг другу и соединились. Остался один Творимир — без ржавых протезов, излеченный от безумия.
Становилось все светлее.
— Я падаю в сердце планеты… — прошептал Творимир. — Что ж, теперь я готов к откровению.
Глава 8
"Откровение"
Творимир не хотел сразу падать в этот свет — сначала надо было немного успокоиться. И он упал не в световое море, но в залу. Пол был мягкий — и он не ударился…
Если бы зала была огромной — это бы поражало, настораживало. Но это была небольшая, уютная зала. Света много, но он вовсе не яркий. Свет исходил от маленького, принявшего форму ока источника, примостившегося в центре. Как во сне, не чувствуя ног, Творимир подошел (или подлетел к источнику?). Там был теплый, ровный свет. Там не было волнения — лишь покой и знание.
Творимир улыбнулся, зачерпнул свет ладонями, поднес его к лицу…
Нескончаемо длинный коридор выложенный гладкими белыми плитами. Вереница дверей. Некоторые из этих дверей открываются, выходят из них люди, в полголоса о чем-то говорят.
Вот двое — мужчина и женщина. Также как и остальные — высокие и широколобые. Лица, вроде бы и юные, но в их глазах — память многих прожитых лет. Это глаза мудрецов, прочитавших горы книг, многое познавшее на собственном опыте. Мужчина более оживленный, женщина — задумчивая. Мужчина говорил:
— Эя, мы близки к ЭТОМУ. Быть может еще двадцать-тридцать лет работы, и… Хотя много об этом говорилось, но как представлю — дрожь берет. Ведь мы же станем Богами, Эя!
— Богами?.. — женщина вздохнула и задумалась, потом сказала совсем тихо. — Сейчас, благодаря науке, мы живем шестьсот-семьсот лет, но мы же не боги.
— А там мы будем жить вечно! Да — мы не боги, но у нас тела, они нам мешают. Не будет тел, не будет желаний плоти, но будет вечность свободы и познания — тогда мы станем богами. И религиям, этим пережиткам прошлого — куда им тогда деваться?