– Тебе не за что извиняться, – грустно улыбнулся он. – В моей жизни в последнее время было мало приятных моментов. Ты доставила мне сегодня несколько чудесных минут. Но мне нужно разобраться с собой.

– Мне тоже, – эхом откликнулась она.

– Ты потрясающая девушка, Мария! Только как мне теперь жить с этим?

Она улыбнулась, и ее лицо опять приняло задорный вид.

– Я скажу вам, сударь. Для начала примите холодный душ!

– Я так и сделаю.

– Только закройте ванную на защелку, – посоветовала она. – Вдруг мне захочется сделать это вместе с вами?

И, прежде чем он успел осознать смысл сказанного, она уже ушла прочь. Ей надо было готовить обед…

Если бы Евгению спросили – когда она стала догадываться, что в ее доме что-то идет не так, – она вряд ли бы вспомнила тот день или ту фразу, которая отозвалась бы в ее душе протяжным бабьим стоном: «Вот тогда-то я и почувствовала, что Александр меня разлюбил». Были отдельные штрихи, знаковые моменты, на которые до поры до времени она не обращала внимания.

Так, однажды вечером она была немало удивлена исчезновением своей любимой вазы. Эта массивная китайская вещица с восточным орнаментом была подарена ей на день рождения сотрудниками и несколько лет украшала собою гостиную, располагаясь в углу на журнальном столике, а теперь она совершенно непостижимым образом исчезла, словно ее никогда и не было. Александр на ее резонный вопрос ответил раздраженным смехом:

– Удивительно, что ты вообще обнаружила пропажу! Мало ли куда делась ваза? Ты, как все великие люди, просто не обращаешь внимания на мелочи.

– Не дури, Сашка, – огрызнулась она. – Говори, кто разбил вазу.

– Она уже месяц стоит в холле второго этажа. Цела и невредима.

– Что за чертовщина? Кто ее туда поставил? – продолжала допытываться она.

– Как кто? Машенька, разумеется. Она сказала что-то о том, что такие вазы не ставят на журнальные столы, поскольку они там не смотрятся. Их располагают на полу и наполняют красиво подобранными букетами.

Евгения поспешила наверх и на самом деле в нише, которая раньше пустовала, увидела треклятую вазу. Надо отдать ей должное, Мария умело составила цветочную композицию из ирисов нежных лиловых и фиолетовых оттенков, да и место для вазы было выбрано удачно.

– Ты же знаешь, что я не люблю искусственные цветы, – обвиняющим тоном произнесла она, как фурия скатившись по лестнице вниз, в гостиную. Однако муж даже не потрудился оторвать взгляд от телевизора.

– Я тоже, – ответил он сонно. – Но Машенька сказала, что живые цветы в том углу без естественного освещения расти не будут. Мне показалось, что букет выглядит вполне натурально. К тому же он создает необходимое цветовое пятно, без которого холл кажется чересчур унылым.

– Это тебе тоже Машенька сказала?

– Да, – бесхитростно поведал Александр. – Но, разумеется, если тебе это не по вкусу, выбрасывай цветы к чертовой матери и возвращай вазу обратно в гостиную.

Поначалу Евгения так и хотела сделать, чтобы все сразу поняли, кто в доме хозяйка, но, немного поразмыслив, она поняла, что в ней говорит упрямство, а не здравый смысл. Как ни верти, но Машенька была права. Напольными вазами не украшают журнальные столики. К тому же девушка старалась, что само по себе заслуживало поощрения, а не глупой сцены.

– Да бог с ней, – сказала она уже мягче. – Может, и правда – ваза лучше смотрится наверху, в холле.

Евгения тогда даже не удосужилась узнать, откуда девушка взяла ирисы…

Второй случай произошел, когда она заплетала Василисе в детском саду косы. Обычно покладистая девочка сегодня бычилась и вертела головой.

– Да что с тобой, наконец? – рявкнула утомленная долгой возней мать. – Ты можешь хотя бы пять минут постоять спокойно? По твоей милости я опоздаю на работу.

– Мне не нравятся такие косички! – заартачилась Василиса.

– Всегда нравились, а теперь нет?

– Заплети мне «колосок»!

– Это еще что за напасть? – удивилась Евгения.

– Это как у Лизки! – захныкала девочка, показывая на вертевшуюся поблизости подружку.

Увидев у Лизы хитро заплетеную косу, лежавшую прядка за прядкой, Женька только покачала головой. У нее не было достаточной сноровки, умения, а главное, желания творить с волосами дочери подобные парикмахерские экзерсисы. Честно говоря, Евгения никогда особо не задумывалась о красоте детской прически. Ей казалось, что девочка должна выглядеть аккуратно, только и всего. В конце концов, ей же еще не семнадцать лет! Ну, а когда Василиса достигнет такого «солидного» возраста, то запросто научится сама возводить на своей голове вавилонские башни.