– Не надо! – вскрикнула она и повисла у него на руке.

– А замуж за меня пойдешь? – невозмутимо спросил он.

– Да!

– Хорошо, пусть живет...

Елизара нужно было убивать, и он бы исполнил вынесенный ему приговор. Но Люба своим внезапным вмешательством спасла отца. Уж больно была она хороша. Да и брак с ней в какой-то степени делал его официальным преемником Елизара. Можно и без того навести порядок в его владениях, но все же будет лучше, если он соблюдет преемственность власти. «Старый князь уступает место молодому...»

А может, все-таки «Король умер, да здравствует король!» звучит лучше?

Тимофей снова наставил пистолет на Елизара.

– Ну не надо! Ну пожалуйста!

Люба упала перед ним на колени, головой прижалась к животу.

– Ладно, твоя взяла... – сдался он.

И впился в Елизара свирепым взглядом.

– На пенсию выходишь. На даче будешь жить, яблоки опрыскивать. Человек с тобой будет, чуть что не так, и ты труп!

– Я понял... Я все понял... – жалко бормотал раздавленный Елизар. – И человека не надо... Мне все равно не подняться...

– Не поднимешься, это я тебе обещаю...

Он знал, как наверняка обезопасить Елизара. Поэтому сегодня же он будет опущен. Ему приходилось быть в неволе, и о законах тюрьмы он был не самого высокого мнения. Но признавал их. И братва с ними считалась не понарошку. Суровые люди – суровые законы. Поэтому завтра уже никто не подаст руки Елизару...

Бывшего босса он отдал на поругание своим пацанам, а сам вместе с Любой поднялся на второй этаж в ее комнату. Спросил, пристально глядя на нее:

– Ненавидишь меня?

– Нет, – пряча глаза, мотнула она головой.

– Ненавидишь... А я не изверг. Я за дело... Твой отец пытался меня убить...

– Неправда.

– Ты не знаешь, кто твой отец?

– Знаю.

– И кто же твой отец?

– Мафиози, – через силу выдавила она.

– Ответ верный... А я кто?

– Тоже.

– И чем он лучше меня?

– Тем, что он мой отец...

– А я буду твоим мужем. Или ты этого не хочешь?

– Хочу, – кивнула Люба и подняла на него глаза.

Потрясающее смешение чувств – боль, горе и предвкушение счастья.

– Я тебя люблю.

Тимофей догадывался, что нравится Любе. Но никак не ожидал он услышать слова признания, тем более сейчас, в столь напряженный для обоих момент.

– Иди сюда.

Он привлек ее к себе, крепко поцеловал в губы.

На поцелуй она ответила страстно, но неумело. Ее тело обмякло в его руках, глаза закрылись. Что хочешь с ней, то и делай. Но Тимофей сейчас не хотел...

Он отстранился, улыбнулся ей со всей мягкостью, на которую способен суровый человек.

– Свадьба через две недели. Готовься.

На этом разговор был закончен.

Дальше на очереди был Козьма. Тимофей собрался было ехать к нему, но передумал. Заставил Елизара позвонить ему и вызвать к себе.

Ничего не подозревающий Козьма впутался в расставленные сети. Охранников его обезоружили, завели в подвал. Сам же он остался тет-а-тет с Тимофеем.

– Ну, рассказывай, как убить меня хотел...

Тимофей не давил на него взглядом. Просто смотрел – холодно и беспощадно. Козьма прочел приговор в его глазах, в ужасе бухнулся перед ним на колени.

– Не убивай, брат! Это все Елизар! Я не хотел!

– Все в порядке, брат. Все в порядке...

Тимофей подошел к нему, прижал его голову к своему животу. Успокаивая, провел рукой по волосам, остановил ее на затылке. Другой рукой взялся за подбородок, пальцами огладил щетину.

– Почему не бреешься, брат?

– Модно так... Трехдневная щетина... – всхлипывая, пробормотал Козьма.

– Плохая мода. Ты же не чмо, да? Это чмо до синевы пьян и слегка выбрит. А настоящий мужчина должен быть слегка пьян и до синевы выбрит...

– Я... Я побреюсь...

– Надо, надо бриться...

Тимофей снова провел пальцами по щетине, остановил их на подбородке.

– А то как в гроб небритым ложиться?

Козьма был парнем внушительной комплекции, и шея у него мощная. Но Тимофей был уверен в себе. И умел скручивать шейные позвонки. Резкое встречное движение руки, и Козьма со сломанной шеей рухнул на пол.

– Побреют тебя, брат, не волнуйся.

О Наума он руки марать не стал. Наума исполнили в тот же день его люди...