– На что же, по-вашему, мы живем?

– На что? – брови Нижегородской поползли вверх. – На три тысячи долларов в месяц, которые Пашке платят квартиранты за аренду трешки в центре Москвы. Вот и все ваши капиталы, милочка. Ни сбережений, ни работы – ничего.

– Упрекаете?

– А есть ли смысл? Вы все равно не прислушаетесь к моим словам. Только потом, когда придет время пенсии, ты вспомнишь наш разговор и поймешь…

– Ой, я вас умоляю, не надо про пенсию. Мне до нее еще жить да жить.

– Время быстро пролетит, не успеешь оглянуться.

Ирина взяла чашку и пошла в гостиную.

– Я удаляюсь, с вами невозможно находиться в одном помещении. Вы заклюете любого.

– Красавица, – крикнула Варвара, – а ты домой собираешься или планируешь задержаться у нерадивой тетки супруга?

– Успокойтесь. Выпью чай и вызову такси.

– Ну-ну.

– Карга, – услышала Катка шепот Ирины.

Час спустя Ира, облаченная в черное платье, нервно прохаживалась по гостиной.

– Ну ответь, ответь же, – кричала она в трубку.

Катарина хотела задать вопрос, но в этот момент на лестнице появилась Анюта.

– У вас в спальне звонит телефон, – сказала она Ирине.

– Какой телефон?

– Мобильный. Он лежит на тумбочке. Я убиралась и…

– Неси его сюда.

Анюта скрылась.

– Блин, неужели Пашка опять сотик забыл?

– Бывает, – сказала Катка, отметив, что у Ирины дрожит правая рука.

– Павел хронический растеряха. Знала бы ты, сколько раз за последний месяц он терял ключи от квартиры. Три раза! Ты только представь. Я уже устала замки менять.

Анюта протянула Ире телефон Павла.

– Ну так и есть. Мои опасения подтвердились.

Бросив телефон мужа в сумочку, Ира подмигнула Копейкиной и вышла в холл.

– Покедова.

Катка молча кивнула.

День пролетел на удивление быстро. Успев выслушать десяток историй из богатой на события жизни Огневой, Катарина засобиралась домой.

– Я тоже поеду, – сказала Валентина Олеговна. – В гостях, конечно же, хорошо, а дома лучше. Да и тебе отдохнуть не мешает, подруга.

Катка с Огневой уже намеревались выйти на крыльцо, когда в холл прибежала бледная Анюта. Теребя в руках передник, она мотала головой, не в силах проронить ни слова.

– Боже, Аня, что с тобой?

– Ты увидела мышь? – усмехнулась Валентина.

– Я… я видела… он там… весь синий, – лепетала служанка.

– Кто он? – Нижегородская взяла Анну за руку.

– Павел.

– Пашка снова приехал? Когда?

– Он лежит… там… в морозильной камере.

Катарине моментально сделалось дурно – голова пошла кругом, в ушах зазвенели сотни колокольчиков.

Валентина Олеговна расстегнула норковую шубу и вытаращенными от ужаса глазами смотрела на ошарашенную подругу.

А Варвара Тарасовна бросилась в сторону кухни.

Анюта осталась стоять на месте. Глотая слезы, она тихо завывала, непрестанно повторяя:

– Павел… он лежит там… в морозильной камере.

Картина, открывшаяся взору, заставила Катку вскрикнуть.

Посиневший Павел, свернувшись клубочком, лежал на полу. Рядом валялась замороженная курятина.

Варвара Тарасовна, издав пронзительное: «Не может быть», упала в обморок.

Иван вызвал милицию, Анюта забилась в истерике, а Катка, прижавшись к стене, во все глаза смотрела на окоченевшее тело Павла.

Час спустя коттедж наводнили люди в форме и штатском. Нижегородская не нашла в себе сил спуститься вниз, посему с ней проводили беседу в спальне в присутствии Валентины Олеговны.

Катка два раза пересказала капитану события вчерашнего вечера, не забыв упомянуть утренний разговор с Ириной.

– Понимаете, мы все пребывали в уверенности, что Павел уехал из коттеджа рано утром. Нам и в голову не могло прийти, что он… находится в доме.

Вопросы обрушились на Катку бурным потоком. Но она стоически – иногда по несколько раз подряд – давала на них ответы, понимая, что уже ничем не сможет помочь покойному.

В гостиной появился щупленький мужичок.

– У меня все, – сказал он капитану и направился к входной двери.

– Так, – протянул сотрудник правопорядка. – Интересная история. Должен признать, за мою практику подобное случилось впервые. Труп в морозильной камере. Бр-р… Прям озноб по коже. Не повезло бедолаге, такая нелепая смерть. – Он зацокал языком.