— Он сказал так: «Вместе с Бергом и Александером я собрал одну из самых замечательных команд в мире судоходного бизнеса».

— Ближе к концу он действительно впал в старческое слабоумие. — Николас опять-таки отказывался улыбаться.

— Но ведь он был прав! Конечно же. Мы с тобой просто не сумели попасть в ногу. Господи, Николас, вообрази только, если бы мы работали сообща, а не друг против друга! Ты — моряк из моряков, сталь и соль нашего бизнеса, а я…

— Я тронут, Дункан, глубоко тронут этой ободряющей и новой для меня похвалой.

— Николас, ты вновь и вновь тычешь меня лицом в грязь. Да, я помню, ты и впрямь обещался так сделать… Что ж, а я — человек, который знает, как учиться на собственных ошибках, и мой коронный номер — это превращение катастрофы в подлинный триумф.

— Ладно. Давай выкинь свой коронный номер, — предложил Николас. — Сейчас мы посмотрим, как ты умеешь превращать шесть миллионов долларов в стаю бабочек.

— Шесть миллионов долларов и «Океан» купят тебе право вернуться во «Флотилию Кристи». Мы вновь будем на равных.

Изумление никак не отразилось на лице Николаса — ни дрожью век, ни поджатыми губами, — лишь мысли поскакали вперед бешеным галопом.

— Сообща мы будем несокрушимы. Превратим «Флотилию Кристи» в гиганта, который станет контролировать океаны; диверсифицируем бизнес, добавим к нему нефтеразведку морского шельфа, транспортировку химикатов…

Да, Александер обладал умопомрачительным апломбом и шармом, был почти — вот именно что почти — неотразимым, его энтузиазм бил через край, огонь воодушевления заливал комнату, и Николас не отрывал от него взгляда, с каждой преходящей секундой узнавая новое об этом человеке.

— Боже милосердный, Николас, ты принадлежишь к тем, кто способен задумать колоссальный проект вроде «Золотого рассвета» или спасти лайнер из лап ледяного шторма, а я — тот, кто может мановением перста привлечь финансов на миллиард долларов. Ничто нас не остановит, не сыщется такой границы, которую мы не сумеем преступить.

Он сделал паузу и вернул Николасу столь же пристальный ответный взгляд, желая понять, до какой степени его слова произвели впечатление. Николас разжег сигару, которую до этого просто держал в руке, однако глаза его по-прежнему цепко держались за противника, несмотря на плотную завесу синего дыма.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — продолжал Дункан, доверительно понизив голос. — Я знаю, что у тебя маловато средств, что эти шесть миллионов нужны тебе для поддержания «Океана» на плаву. Что ж, «Флотилия Кристи» готова выдать гарантии на непогашенные долги «Океана», это деталь несущественная. Главное, что мы снова будем вместе, именно так, как это видел старик Кристи: Берг и Александер работают рука об руку.

Николас вынул сигару изо рта и осмотрел ее тлеющий кончик.

— Скажи-ка мне, — размеренно промолвил он, — в этой замечательной схеме братской взаимопомощи, когда ты готов поделиться всем, что у тебя есть… наши женщины тоже будут предметом общего пользования?

Губы Дункана поджались, из уголков глаз побежали морщинки.

— Николас… — начал было он, однако Ник жестом приказал ему помолчать.

— Ты упомянул, что я крайне нуждаюсь в шести миллионах долларов — и это чистая правда. Мне нужно три миллиона для «Океана», а остальные три уйдут на то, чтобы уничтожить того монстра, которого ты построил. Даже если я не получу этих денег, то все равно пойду на любые усилия, лишь бы остановить тебя. Если деньги не поступят, то утром одиннадцатого числа в десять минут десятого будет выписан ордер на арест всех имеющихся у «Флотилии Кристи» активов. Я предупреждал, что объявил войну тебе и «Золотому рассвету», и слов своих обратно не беру.

— У тебя мелочная душа, — сказал Дункан. — Не думал я, что ты запишешься в фанатики.

— Есть многое, чего ты обо мне не знаешь. Но — Богом клянусь! — это я исправлю. Самым прямым и жестким образом.

Николас наотрез отказался вновь прийти в особняк на Итон-сквер, и Шантель остановила свой выбор на «Сан-Лоренцо», что расположен в середине улицы Бичем-плейс. Ник давно понял, что с Шантель опасно находиться наедине, однако и «Сан-Лоренцо» был весьма неважным местом для встречи — слишком много воспоминаний о золотых деньках. Можно сказать, семейный ритуал: обедать в этом ресторане всякий раз, когда они оказывались в центре города. Кадр из прошлого: Шантель, Николас и Питер заливаются смехом, расположившись в углу зала…

И на этот раз Мара отвела им угловой столик.

— Оссо букко? — спросила Шантель, глядя на него поверх меню.

Да, прежде Николас всегда заказывал себе оссо букко, тушеную телятину в томатном соусе, а Питер выбирал лазанью: это тоже было частью ритуала.

— Пожалуй, я возьму камбалу. — Николас повернулся к официантке: — А из вина пусть будет какое-нибудь дежурное белое.

До сих пор их неизменным выбором был «Сансер», и Николас сознательно принижал значимость сегодняшней беседы, отказавшись от марочного вина.