***

– Дайте мне слово, молодой человек, что будете беречь мою внучку как зеницу ока, - пожилой мужчина с ясными голубыми глазами уставился на авторитета.

– Слово чести, - кивнул Лекс, прижимая одну руку к сердцу, и склоняя голову.

– Отец, - секундой позже взвыла Марина Валентиновна.
– Ты разве не видишь - этот человек... он преступник, бандит, мафиози. Он испортит Алису, не даст ей спокойно жить, сделает ей ребенка и кинет. Как пить дать кинет. Я права?

Женщина уперлась руками о стол, сверля недружелюбным взглядом Лекса.

– Такого не будет, - отрицательно покачал головой мужчина.
– Я люблю Алису и хочу от неё детей. Наших детей. И что-что, но своя семья для меня дороже всего на свете.

– И что же ты не был здесь, когда у моей дочери случился нервный срыв? Ещё скажи, что не ты виноват в этом. Моя девочка бредила о какой-то красной машине, сбившей одного из твоих дружков. ТЫ! ВТЯНУЛ! МОЮ ДОЧЬ! В ВАШИ РАЗБОРКИ!

– Я ни во что её не втягивал! Эта ситуация скоро разрешится. Успокойтесь, пожалуйста, Марина Валентиновна, - холодом в голосе Лекса можно было заморозить всю Россию.

На несколько мгновений на кухне воцарилась тишина, в результате чего все услышали какой-то шум, доносящийся из спальни и срывающийся голос Алисы. Мужчины переглянулись, и Лекс направился в комнату, дабы узнать, в чем собственно дело. Было понятно, что Алиса уже проснулась, но почему кричит?

Он в два шага добрался до двери комнаты и распахнул её. Взору мужчины предстала следующая картина: его невеста, полусидящая на постели и два понурившихся мужчины. Брат и телохранитель. Видя, что накал страстей уже не шуточный, Лекс вышел из тени и сурово одернул Алису.

– Сволочь!
– девушка переключила внимание на жениха, и он еле увернулся от подушки.
– Урод! Тиран! Сатрап! Изверг!

– За что?
– попытался было возопить мужчина, однако вопрос пролетел мимо ушей любимой, за то в него полетела ваза.

– Вот тебе! Вот тебе! За все! За Макса! За Аню! За все!
– приговаривала невеста, то и дело швыряясь вещами. Пол тут и там усеивали осколки.

А на следующий день были похороны. Меня подняли не свет ни заря. Одели, расчесали, умыли, покормили, сделали макияж и прическу. Очнулась я только в машине, когда дверь хлопнула и в салон сел Лекс, сразу же обняв меня за плечи. Сейчас я была одета довольно-таки строго, без каких либо украшений. Впереди и позади нас стояли машины. Обе с охранниками. За рулем сидел хмурый Елисей. Лекс взглянул на часы и дал отмашку бодигарду. Картеж тронулся.

За два с половиной часа дороги мы не сказали ни слова друг другу, да и не нужны тут были слова. В воздухе витало горе, оно пронизывало каждую частичку моего тела, сжимало легкие, вызывало слезы... За окном мелькали укрытые снегом сосенки, чередовавшиеся с разлапистыми елями и тонкими, покрытыми инеем березками. Словно сказочное королевство обступало меня со всех сторон, но в этой сказке не было для меня места. Для роли Снежной Королевы я не годилась, а для Герды - пора моей наивности прошла, и этой героиней уже быть никак не могла. Я потерла переносицу, пытаясь собраться с мыслями, но они все разбежались и махали мне ручками, где-то на задворках сознания. В голове было до того пусто, что казалось если я ей потрясу, то раздастся звон.

Мы приехали в церковь в пригороде Нижнего. Небольшая каменная часовенка, покрашенная светло-зеленой краской со стрельчатыми окнами. Рядом с ней были припаркованы джипы различных марок. В воротах стояло два охранника, которым Елисей три раза посигналил. Они распахнули кованые створки и впустили машины во двор.

– Может быть, ты лучше посидишь в машине?
– тихо спросил меня Лекс, перед тем, как открыть дверь.

– Нет. Все нормально. Просто голова немного мутная. Наверное, переспала.

– Ты побледнела. Может, передумаешь?
– в глазах любимого сквозила тревога.

– Я справлюсь. Просто жить не смогу дальше, если не попрощаюсь, - я грустно улыбнулась.
– Всё-таки, что не говори, а Максим был мне другом. Какое-то короткое время.

– Ты приняла? Поняла, почему он тебя защитил?
– удивленно спросил Лекс.

– Да. Он не мог поступить по-другому. Ему не позволила бы совесть.

– Хорошо, но если будет сложно, - любимый взглянул на меня, - помни я рядом.

Я кивнула, осторожно ступая на обледенелую дорожку. Лекс тут же прижал меня к себе, обняв за талию. Мы зашли в церковь, и разговоры моментально стихли. Около иконостаса на возвышении стояли два гроба. Мне безумно захотелось ещё теснее прижаться к замершему любимому. Казалось, что он тоже не был готов к такомувиду. Из толпы к нам вышла пожилая женщина лет шестидесяти, закутанная во все черное.

– Саша!- прошептала она.
– Саша, скажи, что это неправда! Я потеряла все. Все. Максим погиб, Анечки больше нет, внучка умерла. Я не знаю, как жить.