— Теперь я уверен, что он небожитель, а может быть, даже будда, — промолвил он, обращаясь к чиновнику. — Какое счастье, что мы с ним встретились! Теперь и меня, и вас ждет доброе воздаяние в будущем! Надо непременно построить молельню!

Итак, в назначенный день под неусыпным наблюдением чиновника и купца начались строительные работы, которые не прекращались ни днем, ни ночью и были закончены точно в срок. Изваяния святых заняли свои места в зале.

В день окончания работ в усадьбе появился странник, обликом схожий с небожителем. Купец спросил у Су Инъян, кто этот человек.

— Это хозяин нашей обители, — отвечала женщина. — Его даосское прозвание — Гуйчжэн, что значит Вернувшийся к Истине. Он уезжал в родные места захоронить прах своих родителей, а сейчас вернулся, дабы встать на путь просветления и совершенствования.

Чиновник низко склонился перед даосом, словно перед святым, и завел с ним весьма церемонный разговор. Он попросил Гуйчжэна принять его к себе в ученики и дать ему святое прозвание, дабы он мог сохранить его и вернувшись в родные края. Гуйчжэн сделал это с большой охотой. Купец получил святое прозвание от монахини, поскольку почитал ее как живого Будду, однако новым именем называть себя не стал, оставив его для своего будущего отпрыска, которого ему непременно ниспошлет Небо. Чадо, родившееся возле Лотосового трона [193] , должно обрести счастье и долголетие. После церемонии наречения была устроена трапеза с постной пищей. Гости провели в усадьбе несколько дней и уехали в родные места.

С этого времени дочь Будды Су Инъян и даос Гуйчжэн ревностно занялись благими делами, которые спустя всего несколько лет принесли обильные плоды. На сей счет есть поговорка: «Заблудившийся, который вернулся на праведный путь, драгоценнее чистого золота». Вот и выходит, что ступивший однажды на путь добра не будет больше творить зла, если даже привык к нему с малолетства. Он прозрел и не повернет вспять, не станет совершать недостойных поступков.

Целых десять лет занимались самосовершенствованием Чистый Лотос и Вернувшийся к Истине, никому бы и в голову не пришло, кем был некогда этот даосский подвижник.

К хитроумному мошеннику однажды пришло прозрение, он перестал морочить людей, и все мало-помалу забыли о прежних его проделках. А ведь эти его проделки были куда омерзительнее, нежели посещение веселых заведений. К счастью, Бэй Цюйжун вовремя оглянулся, перестал творить зло и обратился к добру. Это и помогло ему избежать бед и обрести блаженство.

Как-то Чистый Лотос сказала ему:

— Я много слышала о ваших прошлых проделках, знаю их едва ли не все! Вот только никак не пойму истории со строительством залы. Почти за полгода вы предсказали, что к нам явятся благодетели, и они действительно появились. Как же это произошло? Неужели и вправду вы владеете тайнами небожителей, хотя и не всеми?

— Не стану скрывать, сестра. Строительство залы я устроил с помощью все того же мошенничества. Пока я еще занимаю место в своем созвездии, но давно уже чувствую, что моя воровская звезда рано или поздно закатится. И тогда я решил в последний раз воспользоваться своим ремеслом. Словом, обоих благодетелей я просто-напросто надул! Но это было даже приятно, поскольку речь шла о добром деле. Разве можно это назвать преступлением? Просто я не хотел уподобиться Фэн Фу [194] , который не смог одолеть тигра и опозорился на всю жизнь.

— Как же вам удалось их провести? А надпись на воротах, а маленькая тыква-горлянка, в которой уместился меч в три чи длиной, или тот архат с книгой подаяний, что собирал деньги на храм? Неужели все это ловкие проделки?

— Именно так! Это вовсе не чудеса. Запомни, что самый простой мошенник часто способен сотворить дело, непостижимое для простого смертного. А я не простой мошенник! Когда я задумал воздвигнуть молельную залу, у меня созрел хитроумный план, как раздобыть изрядную сумму денег. Я все выведал о чиновнике и купце, узнал, что чиновник почитает духов и небожителей, а купец охотно совершает благодеяния в честь Будды. Тогда я нарядил одного своего ученика небожителем, а второго — архатом. Первый отправился в Хугуан, второй — в Шаньси. Сам я, как тебе известно, поехал на родину захоронить прах родителей. Видно, духи мне покровительствовали, ибо по приезде сюда я увидел, что план мой полностью удался. «Если человек вознамерился совершить доброе дело, Небо непременно ему поможет». Но, как говорится, на Небо надейся, а сам не плошай. Поэтому вряд ли справедливо считать подобные проделки обманом.

Монахиня, слушая Бэй Цюйжуна, не переставала удивляться. Оказалось, что надпись на воротах была сделана с помощью черепашьей мочи [195] . Эта жидкость, как известно, протравляет дерево насквозь, и ее невозможно ни смыть водой, ни соскоблить ножом. Меч, с которым пришел небожитель, был полый внутри, а сделан из сплава свинца и олова, который легко разлагается при соприкосновении со ртутью, находившейся в тыкве-горлянке. Вот почему меч мгновенно исчез, как только очутился в сосуде. Изображению архата придали сходство с одним из учеников, который уехал в Шаньси, и поставили на нужное место, а для вящей убедительности сунули в руку книгу подаяний, покрывшуюся впоследствии пылью. Вот почему у купца не возникло никаких подозрений и он не раздумывая совершил благодеяние.

Монахиня слушала мошенника, широко раскрыв от удивления глаза и высунув язык. «Почему свои способности он не обратил на добро? — думала она. — Использовал бы их в ратном деле, как Чэнь Пин [196] или Чжугэ Лян [197] , совершил бы великие подвиги на благо трона! А он растратил все свои таланты понапрасну. Какая жалость!»

Пожалуй, монахиня права. Служить государству может и тот, кто не имеет ни степени, ни чина. Разве не может быть героем тот, кому удается пролезть, как говорят, в любую щель или незаметно проползти в траве. И среди тех, кто умеет прокукарекать петухом или стащить, словно пес, чужой кусок, встречаются благородные мужи. Если ранее творивший зло вдруг оглянется назад и пойдет по праведному пути, это принесет пользу и ему самому, и трону.