— Нам не повезло на экзаменах, но учеными мы остались, а потому нам следует выбрать профессию, достойную образованного человека.

Они перебрали все триста шестьдесят ремесел [206] , но ни одно не пришлось им по душе. Скрепя сердце остановились на четырех: торговля книгами, цветами, благовониями и всевозможными древностями. Вести дело решили сообща, сняли три лавки возле Западной реки и соединили в одну. В центральной части хозяйничал Цзинь Чжунъюй, он торговал книгами. Благовониями ведал Цюань Жусю, а цветами и древностями — Лю Миньшу. Позади торговых помещений стояло высокое здание с надписью над входом: «Башня Собрания изысканностей». Вряд ли следует говорить, что само сооружение и все убранство являли необыкновенную красоту и утонченность. Друзья приходили сюда ночью, когда в небе сияла луна, а землю овевал чистый ветер. Один пел, а двое других играли на свирели и лютне. Искусство их было так прекрасно, что могло любого привести в трепет. Попутно заметим, что не было ни одной редкой книги, которую друзья не прочли бы, ни одного благовония, которое они не возжигали бы. Они любовались редкими цветами и травами. Их окружали вещи глубокой древности — эпох Цинь и Хань [207] , картины художников времен Тан и Сун [208] , а то и более ранних. Попользовавшись какое-то время той или иной вещью, торговцы ее продавали, и чем дольше она лежала у них, тем больше денег они за нее выручали. Приобретая редкие вещи у трех «чистых гостей», люди не скупились на серебро.

Цзинь и Лю были женаты и жили обычно дома. Цюань, совсем еще юный, жениться не успел и часто ночевал в своей лавке. С ним нередко коротали время Цзинь и Лю, ссылаясь на то, что должны сторожить лавку. Итак, днем они торговали, а по ночам веселились или любовались цветами, растущими в дальней зале. Возможно, вам покажется удивительным, что на свете еще встречаются счастливые люди, которые днем зарабатывают деньги, а едва зажгутся звезды, предаются радостям небожителей. Само собой, многие молодые люди, уроженцы столицы, питали к ним зависть. Зависть к удивительным радостям, которым они предавались.

Молодые люди совсем не походили на остальных торговцев. И хотя не забывали о барышах, во всех делах своих старались проявлять утонченность. При купле и продаже товара они строго блюли три условия. Вы спросите, какие? А вот какие. Они никогда не покупали низкопробный и поддельный товар, а также товар неизвестного происхождения, объясняя это следующим образом:

— В нашей торговле мы имеем дело с вещами изысканными и, если станем скупать товар низкопробный, поддельный, испортим свою репутацию и покупатели больше не станут ходить к нам в лавку. Если же неизвестно происхождение товара, значит, он скорее всего краденый, не важно, разбойник его украл или слуга. Такой товар может быть также получен в качестве взятки или при какой-либо бесчестной сделке. Выгода от него мизерная, а беда может случиться большая. Не исключена и судебная тяжба. В этом случае не оберешься стыда, не говоря уже об убытках. Станет ли благородный человек с тонкой душой, «чистый муж», накидывать себе петлю на шею?

Словом, наши друзья никогда не покупали такой товар, видя в нем источник бед и позора.

А чего они не продавали? Не продавали товар чересчур дешевый и чересчур дорогой, и еще тот, в котором покупатель сомневался. Вам, конечно, известно, какими словами называет обычно торговец покупателя: «Товар настоящий, цена твердая». Как правило, слова эти — просто слова, не больше. Зато у наших молодых торговцев они обрели истинный смысл. Называя цену товара, они из десяти ее частей набавляли всего одну или две. Если же кто-то пытался переплатить им как добрым знакомым, торговцы отказывались — выше всего они ценили честность. Находились среди покупателей и такие, которые плохо разбирались в товарах, не знали, поддельный он или подлинный, и готовы были заплатить больше, чем следует. В этом случае торговцы не соглашались продать товар.

— К чему зря платить деньги за вещь, в которой вы ничего не смыслите? Поищите где-нибудь в другом месте.

Своим принципам друзья никогда не изменяли. Поначалу торговля у них шла неважно. Но скоро от покупателей не стало отбоя. Их лавку посещали решительно все: и простолюдины, и шэньши, и чиновная знать. Порой дворцовые девы — особы, близкие к государю, — желая приобрести редкое благовоние или диковинный цветок, отправляли в лавку евнуха-тайцзяня. Такие знатные покупатели прибавляли славу нашим друзьям-торговцам. Когда приходил шэньши или какой-то чиновник, хозяева первым делом вели его в башню, поили чаем, а уж потом приносили товар, дабы покупатель мог по достоинству его оценить. Благородный облик хозяев лавки, их ученость, а также изящество убранства заставляли именитых покупателей забыть о титулах и рангах. С одними торговцы вели задушевную беседу, сидя друг против друга, с другими стоя — таких, пожалуй, было больше. Цюань хотя и вышел из семьи простолюдина, однако же с именитыми гостями держался как равный, сидя за столом, будто чиновный муж. Вам это удивительно? Сейчас объясню! Как некогда Лун Ян, молодой Цюань своей юностью и красотой привлекал к себе именитых гостей. Они знали, что хозяева лавки не закосневшие в науках книгочии, и держались свободно. Обняв по-дружески юношу, они наслаждались изысканной беседой с ним. Можно ли было допустить, чтобы этот прекрасный отрок стоял где-то в сторонке, не проявляя к гостям интереса?

В пору, о которой идет речь, жил некий Янь Шифань — сын первого министра Янь Суна [209] , по прозванию Дунлоу — Восточная Башня. Этот всесильный вельможа занимал пост тайши — придворного академика. Как-то раз в палатах дворца он завел разговор с чиновниками о книгах, картинах и антикварных вещах. Чиновники услужливо сообщили вельможе о Башне Собрания изысканностей, где можно найти вещи поистине утонченные, заметив, что сами торговцы люди ученые и возвышенные. Кто-то присовокупил:

— Самый приятный их них — юный Цюань, отрок редкостной красоты. Кожа белее самого чистого льда и блестящая, будто нефрит. Когда он рядом, забываешь о прекрасных цветах, о древних книгах и прочих редкостях.

— Неужели в Лотосовых переулках [210] перевелись прекрасные Лун Яны и их надобно искать за прилавком? — воскликнул Янь. — Не верится, что у городских колодцев [211] могут появиться столь редкие драгоценности!

— Словами этого не объяснишь, — ответили чиновники. — Если у вас есть желание, ваше превосходительство, мы можем вас туда проводить!

— Почему бы и нет! После аудиенции у государя сразу же и отправимся!

Согласие знатного вельможи вполне устраивало чиновников, желающих угодить сановнику и извлечь из этого выгоду. Если покупателем оказался высокопоставленный чиновник, способный затмить несколько десятков других, дела в лавке несомненно пойдут в гору, пусть даже придется уступить в цене. Чиновники все это хорошо знали и отправили своих слуг в лавку, велев им сказать так: