Наконец, это могут быть иллюзии стоического или аскетического плана, с помощью которых индивид стремится сохранить свою самобытность во враждебном мире социальной действительности. Установка на самосохранение, цель которого – отделение ценности личного существования от условий общественной жизнедеятельности – заранее обречена на провал. Она учит сохранять присутствие духа, уравновешенность, стойкость перед невзгодами, полагаясь только на самого себя, т. е. резервы нравственной самодисциплины личности ставит на службу индивидуализму для разрыва ее связей с обществом, с другими людьми1.

1 Все эти состояния, как этапы злоключений массового нравственного сознания в буржуазном обществе, ярко изображены в книге: Ландесман П., Согомонов Ю. Спор с пессимизмом. М., 1971.

Благотворное влияние идейной убежденности на моральный строй сознания личности, социальная определенность и обусловленность этого влияния не исключают личных нравственно-психологических усилий по воспитанию доброты. Процесс нравственного совершенствования личности требует не меньше субъективных усилий, чем изменение ею объективных социально-исторических условий ее жизнедеятельности. Это та истина, которую не все еще осознали в должной мере. Переустройство обстоятельств всегда включает в себя, пусть стихийную, самопеределку. Она будет тем успешнее, чем яснее, сознательнее относится к ней человек. Осознанность вовлекает в процесс нравственного совершенствования идеи и идеалы (а значит, важнейшие мировоззренческие достижения культуры), укрепляет самоконтроль и самоотчет личности, учит ее знать о себе правду, самокритично подходить к собственной внутридуховной жизни, к борьбе против своих мелких, эгоистических страстей и заблуждений. Вовсе не все трудности личной жизни следует относить на счет социальной действительности. Такой подход вел бы к фаталистическому пониманию социальной детерминации поведения человека, пренебрежению самобытностью индивидуальной судьбы. Нелепости, даже кризисные состояния индивидуального существования могут порождаться и самой личностью, ее неустойчивостью, духовно-нравственной неразвитостью, безответственностью. Моральный конфликт – личности и нелепостей существования, ею же вызванных,- в этом случае нельзя верно оценить без понимания виновности индивида, пренебрегшего не только реальными социальными возможностями развития, которые перед ним открывались, но и собственными духовными задатками, которые он предательски заглушил. И хотя эта виновность имеет всегда свое социальное содержание, никогда не следует забывать о масштабах личной ответственности, из которой она морально вырастает. Не человек для дела, а человеческое дело для людей; т. е. коллективное дело, в котором многогранно раскрывается личность, реализуются гуманные цели и идеалы. Доброта и идейная убежденность, интересы развития личности и интересы общего дела – все это две стороны одного процесса – строительства нового общественного уклада жизни, гармонически соединяющего личностное и общественное совершенствование. «Нет и не может быть задачи более высокой, чем поднять каждого человека до уровня творца собственной судьбы, творца истории»,- подчеркнул на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС К. У. Черненко1.

1 Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 14-15 июня 1983 года. М., 1983, с. 66.

Построение развитого социалистического общества дало бесконечно много – причем не на словах, а на деле – для блага человека: постоянно растет уровень благосостояния, всем гражданам обеспечено бесплатное образование, бесплатное лечение, дешевое жилье, значительно улучшены условия труда и досуга, расширились возможности личностного совершенствования и роста культуры, возросло социальное обеспечение граждан на всех ступенях – от яслей, пионерлагерей и до пенсионного обеспечения, партией проделана большая работа по демократизации норм общественной жизни, защите прав личности от каких бы то ни было посягательств и т. д. Советские люди избавлены от страха перед будущим. Эти достижения социализма стали привычными, как бы само собой разумеющимися.

В результате построения социализма, огромной идеологической работы партии был воспитан новый человек, преданный идеалам коммунизма, проявляющий высокую политическую и трудовую активность, руководствующийся в своей жизни и деятельности принципами коммунистической нравственности. Однако новый облик советского человека утверждается в борьбе с антисоциалистическими явлениями. Некоторые граждане, привыкнув к преимуществам социализма, весьма хорошо знают и используют свои права, но порою забывают о своих обязанностях перед обществом; не изжиты иждивенческие настроения; приспосабливаясь к новым условиям, в видоизмененном виде, получают распространение потребительские настроения и т. п. Так что вовсе не от «избытка идейности» берут свое начало моральные пороки, еще бытующие в социалистическом обществе, как это утверждают антикоммунисты. Скорее наоборот: недостатки, промахи, пробелы в формировании идейной убежденности, ее искаженность у отдельных людей способствуют появлению этих пороков. Какую-то хотя и не решающую, но весьма значительную роль здесь играют и недостатки нравственного образования, этического просвещения населения. Еще В. Белинский отмечал, что из всех видов образования и развития выше всего нравственное, ибо одно образование делает вас человеком ученым, другое – светским, третье – административным, военным и т. п., но только нравственное образование делает вас просто человеком. Этическое просвещение народа, не подменяя собой всего воспитательного процесса, призвано дать личности научно обоснованные знания о нравственных ценностях, их соподчинении, возможных коллизиях и путях их разрешения, о различных образцах поведения, способах морального выбора и вынесения верных оценок, о самоконтроле и путях совершенствования, приемах и методах самовоспитания.

Дилемма, на которой строят свои рассуждения антимарксисты: или «доброта», или «идейность» – и теоретически, и нормативно – ложна. Абстрактная любовь к «человечеству вообще», увлеченность идеей и безразличие к конкретным людям; доброта к близким и безразличие к общим ценностям, общественному благу – вот та неверная идеологическая альтернатива, через которую, как через искривленное зеркало, рассматривают коммунистическое мировоззрение и мораль ее противники. Но эта альтернатива – метафизическая абсолютизация реальной проблемы. Разве можно считать добрым человека, заботливого к своим близким, но равнодушно взиравшего на дым из печей Освенцима, подымающийся невдалеке от забора его дома, или на колонны оккупантов, марширующих по его улице? Или носителем идейности бюрократа, прикрывающегося щитом «служения» идее, инструкции, но равнодушного к несчастьям, проблемам жизни сталкивающихся с ним людей? Разве и в том и в другом случае мы не наблюдаем извращения моральности, нормативной обязательности в нравственно-психологической регуляции поведения личности? Доброта лишь один из важных, субъективно-личностных показателей нравственной развитости личности, она – вместе с чувством совести, долга – стоит на страже общей убежденности, идейности ее жизнедеятельности. Сама эта убежденность не только находит опору в доброте и проверяется, своеобразно контролируется последней в выборе наиболее гуманных способов реализации, нравственных целей (идеала). В свою очередь, моральные принципы, мировоззренческие идеи, составляющие ценностный каркас личной убежденности, контролируют, исправляют – в свете рационального самоанализа и самооценки – те потаенные движения души, всплески симпатии и сочувствия, вся совокупность которых составляет чувство доброты. Эта реальная диалектика различных пластов психики человека, их взаимопроникновения обеспечивает цельность всей его нравственной жизни. Конечно, нравственно-психологическое различие между этими пластами существует реально. Различные, по степени общности и универсальности, моральные нормы и запреты могут закрепляться на разных «этажах» нравственного сознания личности. Мораль выражает не только отношения типа «личность – общество», как это иногда еще утверждают. Она на своем нормативном языке закрепляет также отношения «личность – личность», «личность – коллектив», «личность – класс», «личность – человечество». Естественно, что вся система расположения ценностей, выражающих моральный смысл всех этих отношений, находится не только в определенном соподчинении с точки зрения содержания, но и в иерархии психологической: иные сегменты этой системы более рационализированы, иные более эмоциональны и т. п. Это реальная нравственно-психологическая проблема, рельефно отражающая значение субъективных особенностей нравственного склада каждого человека в его моральных отношениях, выборе деятельности. Спекулируя на этой проблеме, антимарксисты пытаются отвести коммунистической морали один, к тому же нормативно обескровленный, пласт психики – мировоззренческий. Его они противопоставляют всем другим моральным механизмам психики субъекта. Соответственно и марксистская этика – как теоретическое выражение такой морали – понимается ими однобоко, искаженно, ущербно.

Коммунистический идеал гармонически развитой нравственной личности, где, в частности, органически сливаются идейная убежденность и доброта,- вот та центральная ось, которая организует в целостность все элементы и механизмы нравственного сознания, упорядочивая их нормативно-оценочно. Коммунистическая мораль содержит его внутренне, и потому все попытки представить вызываемую ею убежденность несовместимой с индивидуальной добротой шиты белыми нитками. Коммунистическое мировоззрение открывает перед человеком перспективу гармонического нравственно-психологического развития, где окончательно, в ходе революционного переустройства общества и самого себя, человек навсегда преодолевает различие морали «большой» и «малой» – этой духовной коллизии, порожденной метаниями «несчастного сознания» одиночки.

Марксистско-ленинская этика призвана раскрыть человеку нравственно-психологические процессы реализации его идеала, значение гармонического взаимопроникновения убежденности и доброты для всего его морального самочувствия. Того самого самочувствия, что составляет психологическую предпосылку состояния личного счастья. Раскрытие этих еще малоизученных процессов, со всеми их проблемами, противоречиями, даже опасностями для индивидуального нравственного развития, является научной задачей и не имеет ничего общего с предвзятыми спекуляциями, которые строит на этой почве антимарксизм в этике.

2. Оправдывает ли цель средства? Об одной догме антикоммунизма в этике

Вопрос этот далеко не нов, им пронизана вся история социально-политической и этической мысли. Именно моральный смысл взаимоотношения целей и средств человеческой деятельности волновал многие пытливые умы: его пытались выявить Платон, Эпикур, Аристотель, Конфуций, Гоббс, Макиавелли, Дидро, Кант, Достоевский, Лев Толстой, Ницше, Камю, Ганди и многие-многие другие. Парадоксальность взаимодействия нравственных целей, мотивов поведения людей с теми реальными средствами, которые ими использовались, воспринималась нередко как внутренняя, неустранимо трагическая загадка истории. Добрые намерения и злые их последствия в действиях людей выглядели насмешкой над всеми их усилиями – сделать жизнь лучше, нравственно возвышенной. Антикоммунизм, охотно спекулирующий на «вечных» социально-этических проблемах, также внес свою посильную лепту в пессимистическое понимание этой загадки. Приписав коммунистическому мировоззрению иезуитскую формулу «цель оправдывает любые средства», он не только обрушил на него весь пафос морального негодования, лавину упреков в антигуманизме. Наиболее последовательные критики увидели во взаимоотношении целей и средств тот неразрешимый, экзистенциальный парадокс, который якобы обусловил нравственную несостоятельность, внутреннюю, нормативно-ценностную разорванность марксистско-ленинского мировоззрения. Они предрекают коммунистическому движению конечную неудачу, которая будет обусловлена, в частности, злой игрой целей и средств, превращающей добро в зло, нравственно извращающей любые, самые возвышенные идеалы. Эта пессимистическая антиидея обрекает, таким образом, человека на признание нравственной тщетности всякого активного действия, в особенности революционно-преобразующего 1.