Шел Ингерд, шел, а все одно к речке пришел, тянет его любая вода к себе, ибо в каждом ручье, в каждом омуте — отголосок Моря, а Море — его, Волка, дом.

Вздохнул Ингерд тяжко, на берегу сел, голову на руки уронил, задумался. И в думы его заговор древний закрался, что пращуры его в стародавние времена сложили:

Услыхал Ингерд голос Моря грозный и вздрогнул. Голову поднял, в реку глядит и видит — в ее водах лес отражается темный, дремучий, нехоженый. Волк к самой воде наклонился, не верит — откуда лесу взяться, если поля да холмы кругом? Но не синее небо в Бурой видится, а деревья высокие, сильные, мощной стеной стоящие, а меж бугристых замшелых стволов ровно как огоньки светятся…

Ингерд вскочил и кругом себя огляделся. Вот они, холмы, вот две скалы, реку сдерживающие, вот поля вдаль раскинулись, но чуял Ингерд, что здесь лес этот, кругом него, обступил, не отпускает.

Возвратился Ингерд к костру, не спросил у него Охотник, отчего хвороста не принес, только глянул мельком и опять ужином занялся. Ингерд сел около Травника, Травник, задумавшись о чем-то, венок из цветов плел.

— Почему в дорогу сапоги не обул? — спрашивает Ингерд. — Неужто эриль не сказал, что путь неблизкий?

Долговязый Травник вздрогнул и венок выронил.

— Сказал, — отвечает с запинкой. — Да ведь мы по Лесу босые ходим, там нельзя в сапогах.

— Так что ж с собой не взял? — сощурился Ингерд. — Или мы до сей поры по вашему лесу шагаем?

Травник съежился.

— Уймись, Волк, — подал голос Аарел Брандив. — Чего такого страшного ты усмотрел? Да, мы все еще по Лесу Ведунов идем, и за день отмерили столько, сколько вкруговую отмерили бы за пять. Или ты уже не торопишься?

Ингерд промолчал. Он еще не решил, что хуже: по Зачарованному Лесу идти или крюк давать. Он взял венок, что сплел Травник, повертел в руках и надел на его нечесаные вихры.

— Почему же я не вижу этот лес? — спрашивает и сам себе отвечает: — Потому что колдовством тут все опутано.

— Лес хранит тебя от напастей, — говорит Орел, не забывая тушу над огнем поворачивать. — Пока еще хранит. Потому что есть земли, где сила его умаляется, и тебя защитит только твоя собственная сила. Рунар вернется и вернется скоро.

И словно в ответ на его слова от реки, совсем близко, рог Эйрика пропел. Ингерд и Аарел вскочили.

— Сиди здесь! — крикнул Ингерд Травнику, меч выхватывая. — Схоронись где-нибудь!

И они с Орлом побежали к реке. Травник схватил посох и поспешил следом, на ходу рукава засучивая.

Рог пел о беде, потому бежали быстро. В лугах Бурая разлилась, неглубокой была, но широкой. Волку да Орлу одного взгляда хватило, чтоб все распознать.

Вепри, семеро рослых могучих бойцов, теснили к воде Лиса и Барса. Рубились они остервенело, без устали, будто заговоренные. Все семеро без кармаков и по пояс голые.

— Эгнары! — крикнул, врубаясь в их ряды, Аарел Брандив. — Одержимые!..

Один из них обернулся к Ингерду. То Рунар был. Хотя и не совсем. Мгновение замешкался Волк, понять пытаясь, кто перед ним, и Рунар напал на него. Он наступал, Ингерд отбивался, но вся ненависть, жгучая жажда мести, питавшие его долгие дни, вдруг пропали куда-то, ровно сражался он не с Рунаром, а с кем-то другим. Но Рунар то был или тень его, однако ж бился он мощно и ранил Волка, кровь потекла.

— Никуда тебе от меня не деться, Ветер! — прорычал Асгамир. — По твоему следу кровавому пойду я за тобой до самой смерти!

Сказал, глазами сверкнув, под меч Ингерда нырнул, зверем обратился и в поле через реку кинулся. Его бойцы верные за ним пошли. Высокая трава скоро поглотила их. Двоих убитых на берегу бросили.

— Да что же они бегут, ровно псы трусливые?! — вскричал Эйрик. — Какой воин отступает посеред драки? С кем бьемся мы уже в третий раз?..

— Это эгнары, — Аарел Брандив присел на бугорок, — по-другому — одержимые. Чужой волей и чужой силой они питаются.

— Так почему бегут? — не унимался Эйрик. — Я уж думал, смерть моя пришла, думал, не устою, а они развернулись — и бежать. Вот диво!

— Хозяин кликнул, вот они и побежали, — ответил Орел.

Эйрик притих.

— Стало быть, измором взять хотят, — сказал Оярлик. — Мы деремся больше, чем едим.

— Еда! — в один голос воскликнули Ингерд и Аарел, вспомнив про тушу над костром, и со всех ног к стоянке кинулись.

К счастью, за время их отсутствия козья тушка не сгорела, а приготовилась как нельзя лучше. Позабыв об усталости, они расселись вокруг костра и жадно набросились на еду.