Пенджли встал, подошел к Осмунду и вцепился пальцами в его рукав.

— Вы говорите как по писаному, я прямо заслушался, — сказал он. — Но не надо сгущать краски. Если вы считаете, что мир великолепен и в нем полно прекрасных людей, то я считаю, что мир порочен, лжив, гадок. Надо ли из-за этого ссориться? Вполне вероятно, что, если мы будем чаще видеться, вы сумеете убедить меня в обратном. Ведь вы же не убьете меня, как убили моего брата? Право, я этого не стою. И в конце концов, я вовсе этого не желаю. Что мне нужно? Всего каких-то несколько сотен фунтов в год и честь видеть вас иногда… Ну ничего. Вскоре я к вам снова зайду. Вот, оставляю вам свою визитную карточку. Кроме того, я буду вам писать. Уверен, мы с вами все уладим к нашему взаимному удовольствию. — Он дружески похлопал Осмунда по рукаву и направился к двери.

И тут одна за другой произошли три вещи, которые мне запомнились не слишком отчетливо. Осмунд схватил Пенджли за обе руки (но совсем не грубо) и задержал его. Поднявшись с кресла, я сделал то, в чем впоследствии ужасно раскаивался. А тем временем Хенч… Однако разговор о Хенче пойдет немного ниже.

Насколько я помню, я сделал следующее. Я не знал, каковы были намерения Осмунда. И просто боялся, что дальше последует еще одно убийство. В своем кармане, то ли просто по рассеянности, то ли по какой-то причине, таившейся в моем подсознании, я нащупал перчатки Хелен, подобранные мной в ее спальне, и, думаю совершенно безотчетно вытащив оттуда, держал их в руке.

И вот, как дурачок, я стоял и держал перчатки, занятый единственной мыслью: как Осмунд собирается поступить с Пенджли? И Осмунд их заметил. Его взгляд сосредоточился на них, словно в те секунды в его мозгу возникла какая-то связь, которая заставила его принять трудное для него решение.

Он посмотрел на меня. Я выдерживал его взгляд несколько мгновений, но потом опустил глаза. Это было как будто мы с ним перенеслись куда-то в уединенное место, где были мы одни, только я и он, — и, может быть, даже совсем не в этом мире.

Перчатки выпали у меня из рук. Они лежали на полу, у моих ног. Затем я услышал, как Осмунд заговорил с Пенджли, который не шевелился и не предпринимал никаких попыток освободиться. Он сказал ему:

— Ваше желание исполнится. Мы с вами никогда не разлучимся. Вы слишком опасны, чтобы позволить вам свободно жить и дышать в этом мире. Это, возможно, будет последний поступок в моей жизни — единственный порядочный поступок. Я сделаю так, что вы больше никому не будете опасны.

И третье, что случилось в тот момент, — Хенч, о котором мы все опять забыли, бросился к входной двери.

На пороге он оглянулся и выкрикнул истерическим голосом:

— Вы не видите, что натворили? Мы навсегда теперь в его руках! Я бегу в полицию, и потом вы будете мне только благодарны!

Несмотря на сумятицу, я сразу сообразил, что должен был делать, ринулся за ним, но Хенч успел, сорвав с вешалки свою смешную, крошечную шляпу, выбежать на лестницу и с громким топотом устремился вниз, на улицу.

Я думал настичь Хенча на повороте лестницы, но меня оттеснила необычного вида толпа гуляк, которая с веселыми криками и хохотом проталкивалась мимо двери квартиры Осмунда на следующий этаж.

Это была целая процессия, состоявшая из ряженых обоего пола, одетых в маскарадные костюмы, отдаленно напоминающие одеяния древнегреческих богов. Я не мог разглядеть их как следует отчасти потому, что был слишком во власти личных переживаний, отчасти потому, что поверх псевдоклассических туник на их плечи были накинуты пальто и палантины, а отчасти и потому, что они с пением и радостными воплями спешили, обгоняя друг друга, наверх и там исчезали за лестничным поворотом.

Мимо меня протиснулось, наверное, десятка два людей, если не больше. Все они уже подзарядились коктейлями и были хмельные, веселые и, как водится, готовые раскрыть объятия всему миру и первому встречному.

Мне ничего не стоило пробиться сквозь эту толпу и догнать Хенча, если бы меня не схватил за руку полный пожилой господин с лицом, напоминавшим красную резиновую губку, и с золотой повязкой на голове, который меня спросил:

— Ваша фамилия не Эскот?

— Нет же, осел ты этакий, — кто-то закричал ему с лестницы, — наверняка не Эскот. Тот живет этажом выше!

— Соблаговолите примкнуть к нам, — очень торжественно изрек полный господин, все еще удерживая мою руку. — Рады вас приветствовать! Майор Эскот отличный парень. Добро пожаловать! Приглашаются все желающие.

В панике оттого, что я могу упустить Хенча, я попытался освободиться от ряженого.

— Вы как будто вполне приличный человек. Валяйте, присоединяйтесь к нам, мы все идем на вечеринку! — продолжал он.

Но тут кто-то крикнул ему:

— Скорей же, Тоби, дурак набитый, я жду!

Полный господин пришел в необычайное волнение, затрепетал и поспешил вверх по лестнице, одной рукой придерживая золотую ленту на голове. Я слышал, как на следующем этаже кто-то недовольным голосом стал делать ему внушение, а он в ответ бормотал оправдания.