– Тебе пять лет. С этим не поспоришь.

– Я хочу жить с тобой, - упрямо повторила Одиль.

– Это невозможно.

– Невозможно жить в этой тюрьме с этой идиоткой! Я не могу ее больше видеть!

Понимаешь?! Не могу! Как она ходит по дому, все роняет и колотит, мычит что-то себе под

нос или закатывает истерики...

Руэрто ее прекрасно понимал. Конечно, у него девочке жилось бы лучше, да и ему

было бы не так одиноко, но идти на семейный скандал он не хотел. Он пересел к ней на

атласный диванчик.

– Послушай, детка: какая никакая, а она все-таки твоя мать. Когда-то она была

прекрасной женщиной. Если бы не Сия...

– Я знаю эту историю, - перебила его Одиль, - Сия любила моего отца. И отомстила

ему. Но она хотела убить ее, а получилось вон что...

– Сия убила многих.

– Твоя мать.

– Да. Бывают и такие матери.

– Уж лучше иметь такую, как твоя! Потому что у меня вообще нет матери!

В ее голосе было столько отчаяния, что пришлось отставить чашку и усадить ее к себе

на колени.

– Послушай, детка, - он погладил ее по золотым кудряшкам, - мы все аппиры, мы все

мутанты. И ты наша девочка, такая же как мы. Где ты видела у аппиров нормальную семью

и нормальные отношения? У всех что-то не так: с телом, с энергией, с психикой, с судьбой.

– Мы васки!

– Мы уже изуродованные васки. Настоящих ты не видела, они остались там, в

глубоком прошлом. И что с ними стало, так никто и не разобрался... Мы живем сейчас,

Одиль. И такие, какие есть. Все у нас неправильно, и никаким законам мы не подчиняемся.

А ты хочешь как на Земле: папу, маму, семейную идиллию!

– Уже не хочу. Хочу к тебе.

– Ну вот! Снова за свое...

– Ты мой!

Одиль обвила его тонкими ручками за шею. Он ее не боялся, наоборот, чувствовал в

ней родственную кровь и давно бы отобрал ее у Оорла, если бы посмел. Ольгерд однажды

признавался, что у него волосы встают дыбом, когда грудной ребенок разговаривает как

взрослый. Земляне к такому не привыкли. Аппирам было нормально.

– Успокойся, детка. Мы что-нибудь придумаем.

Теплая, гладкая щечка Одиль прижималась в его щеке, по ней бежали горячие

слезинки. Ему впервые как-то особенно остро захотелось иметь своего ребенка, не важно

мальчика или девочку, лишь бы он принадлежал только ему.

Через минуту посреди комнаты возник Льюис Оорл. Красавчик Льюис в белоснежном

летнем костюме. Судя по тому, что он так нагло сюда телепортировал, терпение у этого

Ангела кончалось.

– И как я сразу не догадался, что она у тебя, - заявил он хмуро, - а ты, как всегда, в

своем репертуаре - развращаешь ребенка.

– Во-первых, доброе утро, - сказал Руэрто.

– Я не ребенок!
– визгнула Одиль.

– Быстро собирайся домой!

– Я никуда не пойду! Я буду жить здесь!

– Ах, вот до чего дошло?

Руэрто мягко погладил девочку по волосам.

– 22 -

– И до чего же дошло?
– усмехнулся он.

Синие глаза Льюиса смотрели холодно и беспощадно.

– Я знаю, что ты умеешь к себе привязывать. И всегда одним способом. Побереги свою

энергию и свое пошлое обаяние для служанок. А это ребенок. И моя сестра. Одиль,

вставай.

– Льюис!

– Мы с отцом тебя обыскались. Что это за номера, я тебя спрашиваю?! Галактика

большая. Прикажешь по всем планетам за тобой прыгать?!

Одиль поерзала и слезла с колен своего дяди.

– Вы... вы меня искали?

– А как ты думала?

– И папа тоже?

– Папа прочесал всю Счастливую улицу.

Руэрто слегка дрожащей рукой взял чашку. Все это ему не слишком нравилось, но

выдавать себя он не собирался. Льюис его не любил. И правильно делал: было за что.

Когда-то они не поделили Анастеллу, и в результате она не досталась никому. Жила на

Земле, писала картины и небольшие рассказы, пребывала в каком-то своем выдуманном

мире и никого не любила.

Одиль замерла на полпути, между братом и Руэрто, и растерянно обернулась, как будто

спрашивая: оставаться ей или нет.

– Иди, - сказал он, скрывая досаду, - что тут думать?

– Нам твое разрешение не нужно, - совсем разозлился Оорл и схватил сестру за руку, -