– Тогда кофе.

Девушка посмотрела на него так внимательно, словно делала рентген своими

голубыми глазками.

– Двойной?

Время было позднее, усталость накопилась, сон надо было прогнать.

– Двойной, - выдохнул он.

Она просияла и понимающе кивнула. Потом он уже плохо понимал, что с ним

происходит. Кофе оказался каким-то странным на вкус, к его аромату примешивался запах

лекарства. И все бы это было ничего, если б его не затошнило. Ольгерд понял, что

перебрал основательно, что нельзя смешивать «Сладкие грезы», «Водоворот» и земную

водку, тем более, после долгого перерыва.

Перед глазами все поплыло, изменился вдруг цвет светилен, раздвинулись стены,

переместились столики, соблазнительно похорошели взлохмаченные девицы. Он как будто

оказался в другом пространстве.

– Я тебе нравлюсь?
– вцепилась в него одна своими горячими пальцами.

– Конечно, - сказал он.

– А я?
– уставилась другая.

– И ты.

– Он в «белой сирени», - заявила третья, его на всех хватит.

«Почему бы и нет?» - подумалось ему, но тошнота стала уже невыносимой.

– Ждите, - поморщился он и направился к табличке с надписью «туалет».

Дверь оказалась закрыта. Ольгерд тупо подергал ее, потом, наконец, смирился с

участью и прислонился к стене.

– Говорю тебе, это бесполезно!
– донеслось с кухни хриплым мужским голосом под

звуки льющейся воды, - ты сама знаешь, как связываться с таможней!

– Это не мое дело, - ответил женский голос, - за доставку отвечаешь ты, Хон.

– Я! Да откуда я знал, что они полезут именно в этот контейнер!

– Должен был знать.

– Вероятность облома есть всегда. Ты это тоже должна знать, Сандра. Так случилось,

что наш ящик проплыл мимо.

– И что нам теперь делать?

Ольгерд стал что-то вспоминать про контейнер для волков и возмущенного Фальга, но

тут же обо всем этом забыл, как только открылась дверь туалета...

Утром он долго не мог понять, где находится. Солнце ласково пробивалось сквозь

желтые занавески, и это было единственным приятным моментом осознания. Вокруг был

сплошной бардак после ночной оргии с тремя девицами. Его тело лежало на одном из двух

диванов и как будто еще не остыло от возбуждения, в голове тоже не очень прояснялось.

Ольгерд сел и огляделся. Его джинсы валялись в одном углу, футболка в другом,

ботинки - в третьем. На столике в солнечных лучах красовались заляпанные губной

помадой фужеры, бутылка «Сладкой тины забвения» и пепельница, забитая окурками.

Ночью все это смотрелось как-то иначе.

– 18 -

Его сладострастные подружки исчезли. Он остался один и уже забыл, как они

выглядели. Потом в комнату вошла какая-то женщина и стала деловито убираться, не

обращая на него внимания. Ольгерд не мог вспомнить, была она одной из этих трех или

нет?

– Проснулся?
– наконец спросила она, собрала из разных углов его одежду и швырнула

ему на одеяло.

– Не совсем еще, - признался он.

– Неужели?
– женщина усмехнулась.

Глаза у нее были серо-синие, холодные, такого же цвета был прозрачный халатик.

– Я спал с тобой или нет?
– спросил он, рассматривая ее грудь под этим халатиком, - я

что-то не помню.

– Нет, - равнодушно ответила она, - я не по этой части.

– А-а, - кивнул он, - ты уборщица?

– Почему уборщица? Я хозяйка.

– Борделя?
– уточнил он презрительно.

– Кофейни, - резко ответила она, - хотя и уступаю иногда свою комнату по дружбе.

Вставай, мне надо убираться.

Ольгерд еще не протрезвел и видел только ее красивую грудь под халатиком.

– Я хочу тебя, - сказал он прямо.

– И меня тоже?
– усмехнулась она.

– Подождет твоя уборка. Иди сюда.

– Ты что, не понял? Я не по этой части.

Ольгерд уже осознавал, где находится: в аппирском квартале на Счастливой улице. На

самом дне.

– Я заплачу, - предложил он.