– Практика нужна, – закивал санитар, шагнувший следом за Дмитрием за порог, поддернул на плечах халат. – Видать, не первый раз так резанул.

– Думаю, да.

– Что, случалось такое видеть? – тут же догадался санитар.

– Случалось. Нужно только кое-какие документы поднять, сличить. Вдруг ошибаюсь.

– Вряд ли, – деловито замотал головой санитар. – Если сразу определил сходство, значит, так и есть. Разница может быть в сантиметрах. Может, чуть влево или вправо, но удар с отметиной, точно.

– Это с какой?

– Так в самом верху видал каким зигзагом закончил? То-то же, говорю, отработанный удар. И не удар даже, а почерк.

Над его словами Бойцов думал всю дорогу до дома. Вошел в квартиру, постоял у порога, глянул на часы. Архив еще закрыт. В дежурке запасные ключи имелись, но пустить его сейчас туда никто не пустит. Нужно ждать начала рабочего дня.

Он разулся, прошел в гостиную. Сел на диван, далеко вперед вытянув ноги. Подсунул под голову маленькую подушечку с лисьей мордочкой, подаренную ему Сонькой. Прикрыл глаза и не заметил, как задремал.

Снова снилось что-то теплое, бирюзово посверкивающее под солнцем и плещущееся у самых его ног. И ему не терпелось преодолеть крохотную береговую кромку и войти сначала по колено, а потом по грудь и поплыть, вспарывая морскую гладь сильными мощными гребками. Но что-то опять мешало ему насладиться покоем и отдыхом. Он морщил лоб во сне, ерошил волосы, все старался понять, что же ему постоянно мешает. И снова услыхал странное позванивание у самого уха. Противное такое, надсадное, неотвязное.

Бойцов поморщился и проснулся.

Звонил мобильный.

– Да! – рявкнул он неприветливо, не потому, что сон снова прервали, а потому, что задремал в неудобной позе и шея теперь ныла нещадно.

– Чего орешь-то? – обиделась сразу Соня.

– Не ору, а говорю, – вздохнул Бойцов и потянулся. – Чего звоним, а, сестренка?

– Да так просто. – Она вздохнула. – Позвонила тебе на работу, говорят, еще не пришел.

– А который час? – ахнул Бойцов и поискал глазами часы.

– Десять минут десятого. Проспал, что ли?

– Ну!

– Вот тебе и ну, – передразнила она. – Скажи спасибо, что разбудила тебя.

– Спасибо! – Бойцов вскочил с дивана и в два прыжка оказался в прихожей, сунул ноги в зимние ботинки. – А чего звонила-то, Сонь?

– Это… Дим, у нас сегодня на работе все про какого-то маньяка говорят.

– Про какого маньяка? – похолодел он, только паники в городе им еще и не хватало.

– У нас одна девочка живет за остановку до Выселок. Так вот она рассказывала сегодня утром…

И Сонька ему рассказала дикую историю, из которой следовало, что на Выселках живет чудовище, отлавливающее несчастных жертв в городе, привозящее их туда, насилующее, а потом разрезающее на куски.

– У них там все оцеплено, представляешь?! – продолжала ужасаться сестра, рассчитывающая на то, что он восполнит все пробелы в ее информированности.

– Соня, это не мой район, – тут же разочаровал он ее.

– Да-а-а? – протянула она со вздохом. – Вот так всегда, никогда из-за тебя героем дня не стать, Бойцов. Ладно, чеши на работу, а то уволят еще…

Увольнять его сегодня было некому. Все руководство срочно вызвали наверх.

– В чем причина, не знаешь? – поинтересовался Бойцов в дежурке.

– Так перестановки какие-то намечаются. – Дежурный потыкал авторучкой вверх. – Как бы и наши того…

– Что того?

– Ну… Могут и не усидеть!

Справедливость его утверждений подтвердил двумя часами позже и САМ, вызвав к себе Бойцова.

– Такие дела, Дима, такие дела! – озадаченно качал он головой. – Надеешься на них, надеешься. – Он подобострастно закатил глаза кверху, намекая на влиятельных друзей. – А они и сами далеко не святые, под богом и руководством ходят.

– А что случилось-то?

– Так говорят, что убирать его собрались, – снова не называя никаких имен и фамилий, а просто глянул вверх САМ. – Вся эта история с убийством Сырникова имела нехороший резонанс. Сразу вспомнили, с кем он делил бизнес. И что какие-то там были нелады у партнеров. А подозревать таких людей нельзя ни в чем, так ведь? А тут никак от подозрений было не отвертеться, да… И вот как-то так получилось… Нехорошо, одним словом. Очень нехорошо! Теперь от нас с тобой, Дима, можно сказать, зависит судьба человека. Уважаемого человека!