"Это не похоже на правду." Сказал я.

"А что похоже?"

Я смотрел на головы, так заботливо посаженные сверху фонарей. Они конечно обуглились в том же огне, что спалил тела, и на них не было никаких видимых следов крови. Шеи похоже отрезаны очень аккуратно. Кроме этого, у меня не было никаких озарений – особенно в присутствии выжидательно смотрящей на меня Деборы. Тяжело иметь репутацию способного проникать взглядом в самое сердце тайны, когда вся она основана на тёмных указаниях внутреннего голоса, который в данное время пребывал где-то в другом месте. Я чувствовал себя марионеткой чревовещателя, от которой вдруг потребовали сыграть всю пьесу в одиночестве.

"Обе головы – здесь," сказал я, четко понимая, что должен хоть что-то сказать. "Почему не в доме другой девушки? Той, у которой был парень?"

"Ее семья живет в Массачусетсе," ответила Дебора. "Здесь было легче."

"И вы проверили его, верно?"

"Кого?"

"Дружка мёртвой девушки," медленно и тщательно произнёс я. "Парня с татуировкой на шее."

"Господи, Декстер, разумеется мы проверяем его. Мы проверяем каждого, кто хотя бы проходил в полумиле от этих девушек за всю их ёбаную короткую жизнь, и ты…" Она сделала глубокий вдох, но кажется, это её не слишком успокоило. "Слушай, мне не нужна помощь в обычной полицейской работе, окей? Что мне нужно – разобраться с той странной сраной жутью, в которой ты должен понимать."

Мило с её стороны признать меня Королем Сраной Жути, но я гадал, как долго смогу удержаться на троне без своей Тёмной Короны. Но я должен был осмелиться высказать какое-нибудь гениальное предположение чтобы поддержать репутацию, так что я нанёс маленький бескровный укол.

"Ну," сказал я. "С точки зрения странной сраной жути, двое убийц с одинаковым ритуалом не имеют смысла. Так что либо Халперн убил их, и некто обнаруживший головы подумал: какого чёрта, почему бы мне не подвесить эти головы – или в тюрьме сидит не тот парень."

"Что за херня?" спросила она.

"Какая часть?"

"Обе, черт возьми!" воскликнула она. "Оба эти варианта хуже некуда."

"Вот дерьмо," произнёс я, удивив нас обоих. И поскольку я почувствовал, что меня начинают раздражать и Дебора, и я сам, и все эти безголовые обгоревшие трупы, я сделал единственный логичный разумный поступок. Я пнул кокосовый орех.

Замечательно. Теперь у меня ещё и нога болит.

"Я проверяю подноготную Голдманов," резко сказала она, кивнув на дом. "Пока что, он – обычный дантист. Владеет офисным зданием в Дэйви. Но это… это пахнет кокаиновым ковбоем. И это тоже не имеет смысла. Проклятье, Декстер," сказала она. "Дай мне хоть что-нибудь."

Я удивлённо посмотрел на Дебору. Каким-то образом она снова вернулась к теме, болью отозвавшейся в моём колене, а я не имел абсолютно ничего кроме очень сильной надежды, что Голдман окажется торговцем наркотиками, притворяющимся зубным врачом. "Я совершенно пуст," произнес я печальную правду.

"Вот дерьмо," сказала она, глядя мимо меня на край собирающейся толпы. Прибыл первый из журналистских фургонов, из которого не дожидаясь остановки выскочил репортер и начал отдавать указания оператору, готовясь к долгой съемке. "Будь оно проклято," выдохнула Дебора и разобраться с ними.

"Тот парень – страшный, Декстер," сообщил тихий голосок за моей спиной, и я быстро развернулся. Коди и Астор снова подкрались ко мне незаметно. Они стояли рядом, и Коди кивком показал на небольшую толпу, которая собралась за ограждающей место преступления лентой.

"Который из них страшный?" спросил я, и Астор ответила, "Там. В оранжевой рубашке. Не заставляй меня показывать, он смотрит."

Я поискал в толпе оранжевую рубашку, но заметил лишь вспышку цвета в дальнем конце тупика, словно кто-то садился в машину. Это был небольшой синий автомобиль, не белый Авалон – но я обратил внимание на знакомый мазок дополнительного цвета, качнувшийся в боковом зеркале, когда автомобиль выехал на главную дорогу. И хотя трудно быть уверенным, но я практически не сомневался, что это был преподавательский пропуск на парковку Университета Майами.

Я повернулся к Астор. "Хорошо, теперь его нет," сказал я. "Почему ты назвала его страшным?"

"Он так сказал," произнесла Астор, указав на Коди, и Коди кивнул.

"Он был," сказал Коди почти шепотом. "У него была большая тень."

"Я сожалею, что он напугал вас," сказал я. "Но теперь он ушел."

Коди кивнул. "Можно посмотреть на головы?"

Дети такие интересные, правда? Только что Коди был напуган чем-то столь иллюзорным как чья-то тень, и тут же он как никогда на моей памяти энергично готов взглянуть поближе на конкретный пример убийства, ужаса и человеческой смертности. Конечно, я не виню его за желание посмотреть, но не думаю, что могу публично разрешить ему это. С другой стороны, я так же понятия не имел, как им это объяснить. Я слышал, что например турецкий язык имеет нюансы, которые я даже представить себе не могу, но английский определенно не подходил для соответствующего ответа.

К счастью для меня, как раз вернулась Дебора, бормоча, "Никогда больше не буду жаловаться на капитана." Маловероятно что она сдержит слово, на говорить об этом показалось мне не вежливым. "Он умеет поиметь этих кровососущих ублюдков из прессы."

"Может быть ты просто не публичный человек," сказал я.

"Эти засранцы не люди," возразила она. "Всё что они хотят, это сделать несколько чёртовых кадров своей отличной блядской прически на фоне голов, чтобы они могли отправить материал в сеть. Какая тварь захочет на это смотреть?"