Шрифт:
* * *
Навалило сугроб на полметра.Ветер валит людей на дворе.Только этого чертова ветраНе хватало нам в этой дыре!Вышел. Лужа у дома под струпом.Оглянулся — и ветер мне мил:Своротил он и радиорупор,И газетный киоск проломил!Ветер, рви на заборе афишу!Заметай всё кругом на версту!Никакой ерунды не услышу,Никакой чепухи не прочту… * * *
Точно родник,Весь небосклонДивно глубок.Осень, тебя пьём.Видишь — возникГибельный клён,Раненный в бокСолнечным копьём.Страстию ликТвой опалён.Этот клубокРвём — не разорвём.Видишь — возникГибельный клён,Раненный в бокСолнечным копьём.В смерть напрямикС самых пелёнГонит нас Бог.Все скоро уснём.Видишь — возникГибельный клён,Раненный в бокСолнечным копьём. * * *
Сразу же за гаражемИ далее к мастерским —Закат расстилался пляжем,А небо — заливом морским.Там осень гуляла Крезом,А у нее за плечом —Мешок со ржавым железомИ ломаным кирпичом.Поэты за эту рухлядьКровью платили парной,Пока в садах не потухлиБерезы все до одной.Поэты, кланяясь клёнам,Стояли по всем углам,Кланялись, как обновлённымКланяются куполам…Но изорвалась в дыркиВся эта мишура,И осень, как рыжий в цирке,Шлепнулась у ковра.Только вверху, напоследок,Целуя тебя, высота,Бьются меж голых ветокПоследние два листа.Но с трапеции-веткиРухнут в небытиёРаботающие без сеткиСердца — твое и моё! * * *
Там так же медленно краснеет вербаИ за прудами топчется табун.А за деревней океаны хлеба —Хозяйничает золотой зыбунОт низких крыш до побережья неба.Там домик на окраине пустой,Похожий на забытого уродца.И, невысоким солнцем залитой,Там куст сирени у забора жмется,И слышен скрип соседнего колодца.Вот памяти последние гроши!А может быть — обсчитан я жестокоИ не были те годы хороши?Но там я в детстве строил шалаши.Я помню вкус березового сока.Еще спешить по чуждым мостовым,Еще наскучит не одна столица…Но только б помнить этот дом живым!Пускай он перед смертью мне приснится,Мой детский дом с моим окном кривым. ГОЛОСА С ЛУНЫ
За века обмелело небо,Всё труднее Луны поворот.Одноглазый товарищ! Где быПерейти это небо вброд?Мы пройдем по горящим весям,По земной золотой пыли,На веселых звездах развесимИзумрудную шкуру Земли.Пусть засохнет! Пускай не грабитОскудевшего Солнца лучи.Слишком сочны земные хлябиДля двуногой земной саранчи.Уже видны рек коридорыИ массивы горных пород…Одноглазый товарищ! СкороПерейдем это небо вброд. * * *
Это смертью звалось. До тогоЯ не знал ее всех замашек.Сразу стало много всего, —Сколько лишних подушек и чашек.Где искать за последней стеной?Что, когда не найду и миную?Смерть писала — куда, в накладной.Кто прочтет ее накладную?Одинаково далекоИ до ада идти, и до рая.Словно грязное молоко,На могиле земля сырая. * * *
Дневных лучей осеннее литьёТоржественно ушло в небытиё.Торжественное небо надо мнойПоблескивает звездной сединой.И слушают дорога и траваМоей молитвы тихие слова.Ты, Господи, оставил нас в огне,Ты два тысячелетья — в стороне,А мы от века до конца — платиЗа неисповедимые пути.Немногого прошу я — только дня,Дня для земли без крови и огня,Дня отдыха. Но только в этот деньСвоей рукою солнце нам воздень,И, может быть, тогда припомним мыО Солнце Рая… * * *
Моста электрический остовПовис вдалеке над рекой,И месяц, как гневный апостроф,Поставлен Господней рукой.От волн, от огней, от гранитаСкорей бы куда-нибудь прочь!..Вся вечность враждебно открыта,Как книга в бессонную ночь…* * *
Сверкают ресторанные хлеваКопеечным, заученным весельем.Я прав, что я один. И ты права,Что эту ночь с тобою мы не делим!И я, в моей кромешной маете,И ты, в своем скитании бессонном —Медведицу отыщем в высоте,Заломленную гневно над Гудзоном.Мы правы, друг от друга отстранясь,Упившись каждый собственною мукой.Что может быть сильней, чем эта связь,Пронизанная звездною разлукой?