Но боги правильно решили, заложив

В пытливый разум человечий

Непонимание причин, зачем он жив.

"Кто я такой?" — рассвет сомненья множит

В сознании любом.

"Куда иду?" — свербит под истомленным лбом,

Когда на троне Ночь, а День зачеркнут, прожит.

Не только мудрых жало это гложет:

В любой душе змея свой пожирает хвост.

И кто при жизни был предельно глуп и прост

Потом лежит в гробу, торжественен и пышен,

Потустороннею загадкою возвышен.

Вам ясность издревле казалась суетой.

Стань ясным всё для вас, вы б заселили землю

Бездушной скукою, но пагубный застой,

Как тесто, возмущен закваскою святой!

Смотрю на блеск очей, речам надежды внемлю:

Как у нее основы непрочны!

Величья вашего источники темны.

Тончайшие умы, себя не понимая,

Подолгу ждут, пока тоска глухонемая

Им не вручит любви лучистые дары:

Пучины полночи к настойчивым щедры.

Из чуждой тишины — к стихам стезя прямая.

Откройте же в себе темнот моих миры!

Из вас я извлекла неясность, что терзает

Любого, кто извне увидеть не дерзает

К душевным пропастям предсмертную тропу, —

Там Парка мыслью осязает

Мечтательную скорлупу.

Любите же меня! "Черна я, но красива" [6] . —

Так в Песне Песней нестыдливо

Клялась влюбленная в монарха своего.

Я не кумир, не божество.

Поэма трудная, за тайну не в ответе.

Закройте книгу, разорвите сети.

Так очевидны строки эти,

Что видишь в них себя и больше ничего."

О соблаговоли, Лаура, в этот серый

Дождливый день, когда для нас пустеют скверы,

И к моему плечу надушенной щекой

Ты прижимаешься, а взор твой колдовской

Блуждает в небесах, не замечая блеска

Необойденных луж, не различая плеска...

О соблаговоли спуститься с высоты

Подумай, что сейчас наговорила ты!

В рассветной тишине протяжный скрип лопаты!..

Проснулся, а в окне — отбеленные скаты.

Слепящий этот снег как будто ждал меня,

Он в комнату проник холодным блеском дня,

Невинной белизной равнин обледенелых,

Пустых, пугающих! Ах, сколько хлопьев белых

Нападало, пока я странствовал вдали

От заколдованной невидимой земли,

Чей выросший простор бесшумно слился с небом.

Приметы милые полночным стерты снегом.

Кругом безгласная, безликая страна,

Но кровля красная по-прежнему видна,

И жизнь приютная в безмолвье различима

По струйке теплого обыденного дыма.