— Можно говорить, что вы — девушка, живущая по соседству?

От одной мысли, что ее будут так называть, она громко рассмеялась. Как во всяком маленьком американском городке, в Колзерсвилле не обходились без сплетен, и Тамми за последние годы дала богатую почву для пересудов. Достаточно пары секунд — и любой в этом городе тут же причислит нового соседа к числу ее ухажеров.

— Слишком скудный набор слов. Я не думаю, что кто-то знающий меня купится на название «девушка, живущая по соседству». У меня здесь репутация плохой девчонки.

А он мог оказаться мистером Подходящим.

— Плохая — это относительное понятие. Вы на меня произвели совсем другое впечатление. Нил любил людей — почти так же, как животных, но за пять минут понял, что к Тамми Купер его влечет какая-то таинственная сила.

Циник сказал бы, что это только потому, что он увидел ее обнаженной, но дело было в чем-то большем. Конечно, Нил никогда не забудет это зрелище — да она и не позволит.

«Я не собиралась загорать дальше», — сказала она тогда, спокойно завертываясь в полотенце. Надо было быть мертвым, чтобы не обратить внимания на ее наготу, но, слава Богу, он был жив, в полном сознании и не терял способности оценить красоту обнаженного женского тела.

— Вы по опыту знаете, что приличные девушки постоянно загорают раздетыми? — Ее прекрасные голубые глаза тоже излучали вопрос. Этой лисичке явно нравилось подкалывать его.

— На самом деле у меня небогатый опыт насчет загорающих обнаженных женщин. — Красивых или нет. Если ей хотелось поиграть в плохую девчонку, то он подыграет ей. Он сыграет подходящего ей мужчину.

Нил оперся на калитку и стал откровенно разглядывать Тамми Купер. На этот раз это было гораздо проще — она была одета. Вызывающая крашеная блондинка — с первой минуты, когда она вскочила перед ним, он понял, что это не естественный цвет ее волос. Небесно-голубые глаза и слегка настороженный взгляд из-под накрашенных ресниц. Тонкая белая рубашка, соблазнительно выпирающие темноватые соски. Обнаженный живот и золотое кольцо в пупке — он понятия не имел, зачем понадобилась такая демонстрация, но это так и было — над джинсами на бедрах. Голые ноги с кольцом на одном из пальцев. Очень сексуально.

— Однако я считаю, что нагота не относит вас в разряд плохих девчонок.

Она наклонила голову, волосы метнулись по плечам. Она пахла кокосом, ее кожа блестела от лосьона для загара.

— Вы не услышали, что я упомянула о трех мужьях? — В ее голосе послышалась нотка напряжения.

— Я слышал. — Попытка Тамми таким образом отшить его не проскользнула мимо Нила. Но его это не оттолкнуло — наоборот, заинтриговало.

Нил, легко соглашающийся со всеми в большинстве случаев, обнаружил, что ему доставляло какое-то извращенное наслаждение спорить с Тамми.

— Я подумал, что вы очень хорошо поладили с Джиджи. Вы не рассердились, когда она напугала вас. — Миа бы не обошлась без этого, черт побери, и Кисеи, риелтор, тоже явно соблюдала дистанцию. — Вместо этого вы рассмеялись.

Его комментарий вызвал смех и пожатие одним плечом, которое сотворило нечто невероятное с расстегнутым воротом ее рубашки, а это в свою очередь сотворило нечто невероятное с его дыханием. У нее был замечательный смех — теплый, хрипловатый и сексуальный. Черт, она обладала способностью в секунду сбивать обычное дыхание! Нил чувствовал себя так, словно пробежал десяток миль.

— Эта крошечная нападающая собака была очень забавна. — Нил был потрясен ее хрипловатым голосом — он зажигал в нем какие-то импульсы, которые не зажигали в нем очень давно, а может быть, вообще никогда.

У них с Мией были вполне здоровые сексуальные отношения, но он так никогда не реагировал на женщину. И это не только потому, что увидел ее обнаженной. Тамми источала врожденную чувственность, от которой на ум приходили определенного рода картины: мокрые от пота тела и горячий секс…

У нее в доме зазвонил телефон, и она собралась уходить.

— Я постараюсь держать Джиджи у себя во дворе.

— Пусть вас это не беспокоит. — Тамми подмигнула ему. Специально. Соблазнительно. — А я вам раскрою один секрет. Даже плохие девчонки любят смеяться.

И, судя по всему, он не сможет это забыть.

Пригласить Нила Фортсона на ужин было обычным делом — ведь он ее сосед, уверяла она себя, натирая свежий острый чеснок и посыпая черным перцем два толстых стейка. Это не имело никакого отношения к его чувству юмора, к его шоколадным глазам. И уж тем более это не было вызвано тем ощущением, которое вызывало в ее теле одно лишь его рукопожатие. Ну, может быть, все это и имело какое-то небольшое значение… А главное то, что он живет по соседству. Этика маленького городка требовала теплого дружеского приема нового соседа. Иначе их отношения превратились бы в нечто ужасное.