Гайка задумалась.

– Комбинезон...
– прошептала она медленно.
– Это, вероятно, знак. Даже если кажется, что решения просто нет - в действительности, оно может оказаться удивительно простым.

– И наглядным, - с нажимом добавил тролль. Гайка кивнула.

– А змея... Змея... Змея со вкусом сыра...

– О!
– тролль ухмыльнулся.
– Тепло, тепло.

– Змея со вкусом сыра, - прошептала Гаечка.
– Нечто, обладающее абсолютно неожиданным свойством. Предмет, который надо использовать буквально вопреки логике!

– Умница!
– тролль осклабился.
– Не зря я в тебе живу, ох, не зря.

– Но как применить эти уроки к моей ситуации?
– в отчаянии спросила мышка.
– Рокфор и ребята на грани гибели, а у меня даже инструментов нет!

Тролль лукаво прищурил один глаз.

– Решения нет? Или ты прямо сквозь него смотришь?

Гайка застыла.

– Решение?
– она вскрикнула.
– О, космос! Я... Я ослепла, наверно!

– Да нет, просто вони в кузнице надышалась, - со знанием дела объяснил тролль.
– Ну да хватит с тебя. Щас как дам по лбу камнем - живо очнешься.

– Камнем по лбу?!
– Гаечка опешила.
– А... По-другому никак?

Тролль со вздохом покачал головой и вытащил из-за спины громадный серый булыжник.

– По-другому слишком просто, - заметил он жизнерадостно и запустил камнем в Гайку. От удара она потеряла сознание.

Пришла в себя быстро, на свежем воздухе неподалеку от кузницы. Судя по вечернему полумраку, мышка провела без памяти несколько часов. С трудом приподнявшись, Гаечка села и потрясла головой. В разуме кружилась мутно-серая мельница.

– Живая?
– к изобретательнице подскочила знакомая золотистая птичка.
– Эдак тебя! Слабовата печень-то, слабовата!

Гайка напряженно улыбнулась.

– Прости, Снурла, - она хрипло дышала.
– Я не хотела оскорблять твое гнездо.

Птичка неопределенно махнула крылом.

– Не бери в голову, - буркнула другим тоном.
– У нас, пернатых, обоняние слабое, да и запахи мы чувствуем не все. Ты не первая... Такая.

Мышка огляделась.

– Где Раттатоск?

– Невоспитанный хвостогрыз!

– Да, да, но где же он?

Птица недовольно пощелкала клювом.

– Сказал, скоро вернется. Что-то передаст Орлу и вернется. До Орла недалеко. Жди, сказал, отсюда ни ногой. Хвост оторвет, сказал, если снова куда-нибудь прыгнешь...

Гайка невольно улыбнулась.

– Хорошо, прыгать не стану, - она поднялась на ноги и несколько раз глубоко вдохнула, возвращая ясность мышлению. Сон помнился прекрасно - даже странно. Подобные кошмары, как правило, легко выветриваются из памяти.

– Снурла, - позвала Гаечка, медленно обернувшись к кузнице.
– Я, наверно, ослепла, раз только сейчас подумала. Мы под самой верхушкой Йиггдрасиля, дерева высотой в сто тысяч миль. Отсюда, до земли, падать придется больше месяца. Откуда же гном брал камни для постройки своей кузницы? Руду и уголь для топки? Зачем он вообще на дерево лез, что здесь делать кузнецу? Продавать котлы белкам?!

Птица озадаченно распушила перышки.

– Я не знаю. Я осенью вылупилась.

– Зато я знаю, - спокойно ответила мышка.
– Обиднее всего, я это знала с первой секунды, но отказывалась понимать.

Вздохнув, Гаечка крепко закрыла глаза и напряглась. Перед ее мысленным взором, как вживую, возникла родная мастерская. Не торопясь, мышь подошла к столу, коснулась аккуратно разложенных вдоль стены инструментов. Подняла пассатижи, взвесила в руке их холодный, надежный металл. Улыбнулась.

И открыла глаза. Потрясенная, распушистенная птица смотрела на Гайку квадратными глазами.

– Как?!
– только и сумела она пискнуть. Изобретательница, вздохнув, отбросила ненужные ей пассатижи и села прямо на месте. Ее била крупная дрожь.

– Я должна была догадаться в первый же миг, - тихо сказала Гаечка.
– Этот мир, все, что здесь есть - рожден нашей фантазией. Но воплощенные грезы, как бы мы ни хотели обратного - всего лишь энергия, похожая на материю. Древние викинги верили в богов, совместная работа их разумов сотворила Асгард в этом удивительном измерении. Но здесь нет материи, нет вещества, нет атомов и молекул! Здесь только энергия, причудливо изогнутая, бесконечно сложная, изумительно многообразная. Понимаешь, птица?
– Гаечка горько улыбнулась.
– Сон, такой реальный, что в нем можно уснуть и видеть сны. Творение, столь совершенное, что оно само становится творцом. Мечта, до того желанная, что сама начинает мечтать.