– Ну все, хватит, дети мои, хватит!
– Раттатоск бесцеремонно растолкал толпу и отобрал растрепанную мышку.
– Радуйся, вертихвостка, вот ты и снова у нашего порога...
– он бросил на вход в зал странный, полный тоски взгляд.
– Радуешься?

Гайка перевела дух.

– Раттатоск, я в огромном долгу перед всеми вами...

– А-а!
– бельчонок резко вскинул лапку.
– Забудь. Нашему брату в Асгарде и так несладко, а уж коли мы и друг-друга выручать перестанем, так легче прямиком к Анхримниру, повару местному, в котел, поплавать...
– его передернуло.
– Давай уж, рассказывай, чего надумала.

Изобретательница помолчала.

– Я видела в зале медные котлы, вы их сами ковали?

– Нет конечно, - Раттатоск фыркнул.
– Мы звери, а не гномы.

– Звери бывают разные, - сухо заметила Гаечка.
– Итак, гномы. Вы едва ли смогли бы тащить громадные котлы от самой Вальхаллы, туда ведь даже падать приходится месяц. Значит, кузня находится прямо на Древе, так?

Бельчонок почесал за ухом.

– Дивлюсь я с тебя, мидгардская. Трудно было прямо спросить, где тут кузница?

Гайка чуть не подпрыгнула.

– Так есть?!

Раттатоск усмехнулся в усы.

– Есть, а как же. Хоть и не близко, ярусах в шестидесяти кверху. Уж и не вспомнить, когда я там был в последний раз...
– бельчонок нахмурился.
– Лет десять назад, всяко... Али двадцать... Давно, в общем, мышка, давно.

Гаечка подбежала к пушистому скальду и умоляюще схватила его за лапы.

– Раттатоск, пожалуйста, пожалуйста, отвези меня к этой кузнице! Может, еще не все потеряно!

Бельчонок беспомощно вздохнул.

– Что тут скажешь... Надо, так надо, - он улыбнулся.
– Как блеял Тангниостр, когда с него шкуру снимали: помогать, так с музыкой!
– Раттатоск фыркнул. Мышка с трудом справилась с волнением.

– Прежде, чем отправиться, скажи: у вас есть сера?

Пушистый с сомнением загнул ухо.

– Сера?

– Это такое желтоватое вещество, похожее на мокрый песок, оно...

– Да знаю я!
– оборвал бельчонок.
– Не пойму, к чему тебе сера, но у нас ее нету.

Гаечка сглотнула.

– А серный колчедан? Он выглядит точно как золотые самородки, его еще пиритом зовут.

– О, такой есть!
– Раттатоск оживился.
– Правда, мало...

– Мне совсем немножко требуется, с наперсток. Раз у вас есть пирит, то и нитрат калия, наверняка, отыщется?

– Это чего такое?
– с подозрением спросил скальд.

– Мутно-белый порошок, похож на соль, его получают из смеси извести с...
– Гайка запнулась.
– С... С навозом.

Раттатоск почесал за ухом.

– Странная ты мышь. Конечно, у нас есть селитра - мы ж за всем Древом ухаживаем! Долго бы оно протянуло без удобрений?

Гаечка торжествующе топнула лапкой.

– Отлично! Надо захватить с собой мешочек селитры и кусок пирита грамм на семьдесят... Мне по пояс, примерно.

Раттатоск щелкнул пальцами, к нему подскочила незнакомая Гайке рыжая белочка с браслетом на хвосте.

– Слыхала? Дуй на склад, - приказал пушистый. Белочка, кивнув, рывком взбежала по стволу и скрылась среди ветвей.

– Что дальше?
– Раттатоск обернулся к Гайке.
– Мешок с удобрениями и кусочек «золота дураков» остановит Отца Богов?

Изобретательница с натугой улыбнулась.

– Надеюсь.

Бельчонок запнулся и смерил мышку весьма странным взглядом.

– Ладно, после такого ответа, новые вопросы как-то в башку не лезут.

– Спасибо тебе, Ратта...
– Гайка неожиданно для самой себя всхлипнула.
– Тебе, и всем вам, - она оглянулась на любопытных белок, толпившихся рядом. Взгляд замер на грустной Ингрид.

– Обещаю, я вернусь и помогу, - тихо сказала мышка.
– Клянусь жизнью...

Белочка со вздохом развела лапками.

– Буду ждать и верить, - отозвалась коротко.

Гайка, кивнув, с трудом взобралась на спину Раттатоску. Тот бросил в рот пару ореховых ядрышек, довольно облизнулся. Рыжая белочка уже вернулась с двумя сшитыми из листьев мешками; скальд принял у серебристого бельчонка своеобразную «упряжь», чуть похожую на человечью кобуру, застегнул ремни на груди и у бедер. Мешки подвесил за спиной, по обе стороны от Гаечки, закрепил бронзовыми крючьями. Было заметно, процедура ему не в новинку.