“Кригсмарине” во власти сомнений

К этому времени завершилась разработка немецких планов. Командование флотом по-прежнему не испытывало особой увереннос­ти в успехе вторжения, но, поскольку энтузиазм других родов войск нарастал, а Гитлер оставался непоколебим, Редеру пришлось испол­нять свои обязанности по сбору пестрой коллекции барж, дрифте­ров, буксировщиков, траулеров и других малоразмерных судов. В ночь с 1 на 2 июля начался сбор флота вторжения в базовых портах. Прежде всего, сосредоточивались минные тралыцики и конвойные корабли, такие как катерные тральщики типа “R”, вооруженные тральщики и миноносцы. Роттердам и Антверпен были первыми портами, укрывшими флот, затем то же самое успешно сделали Остенде, Дюнкерк и Кале и, в последнюю очередь, 10 июля Булонь. Поэтому сложившееся у англичан впечатление, что западные облас­ти и юго-восточное побережье не находятся под серьезной угрозой, лишь укоренилось.

Выделенные для операции “Морской лев” соединения флота Германии были разделены на два крыла. Западное крыло включа­ло в себя 15 подводных лодок и 10 эскадренных миноносцев. Задача этих кораблей ограничивалась охраной западного фланга вторжения. Восточное крыло было более сильным: оно включало не только шесть подводных лодок, но и все боеспособные надвод­ные корабли, которым было предписано сопровождать флот втор­жения, задержать эскадры Королевского флота в Северном море и, кроме того, содействовать высадке сухопутных войск своей ар­тиллерией. С самого начала это выглядело невероятным прика­зом, так как враг многократно превосходил немецкую эскадру по всем классам кораблей. Само существование надводного флота было под угрозой с момента выхода из бельгийских территори­альных вод. Единственным утешением “Кригсмарине” была воз­можность читать около 30 процентов английских шифровок, что [124] в достаточной степени ориентировало немецкое руководство в намерениях Королевского флота.

Много беспокойства вызвал вопрос обеспечения огневой под­держки во время высадки. Действительно, в этот максимально опасный момент даже слабый, но не обстреливаемый враг мог нанести большой вред высаживаемой армии. Батареи Ла-Манша могли по­давить английскую артиллерию или, по крайней мере, отвлечь на себя ее огонь, однако их возможности с точки зрения непосред­ственной поддержки десантируюшейся пехоты оставляли желать лучшего. Немецкий флот мог организовать необходимую поддерж­ку, введя в действие 280-мм орудия старых линкоров “Шлезиен” и “Шлезвиг Гольштейн”. Лютьенс предложил посадить эти корабли на мель, чтобы они действовали как стационарные батареи. При некотором везении таким способом удалось бы достичь двух целей: прикрыть войска во время высадки и задержать вражеские корабли, приближающиеся с севера. Конечно, такое решение вопроса было несколько импровизированным.

Предполагалось также использовать орудия армии и флота, установленные на баржах и других мелководных дрейфующих ка­ботажных судах, и 88-милиметровые “универсальные” орудия “Люфтваффе”, размещенные на паромах “Зибель”. Сразу же после высадки эти огневые средства предполагалось разместить у вра­жеского берега. Практика показала невозможность осмысленно­го обстрела точечных целей с малых кораблей, но среди немецко­го командования существовала жизнерадостная идея о том, что грохот выстрелов одновременно напугает врага и воодушевит войска вторжения, а производимые снарядами разрушения будут допол­нительной наградой наступающей группировке.

Колебания высшего генералитета

Военные деятели Германии отлично понимали, что такое ан­глийская воля к победе. Наученные опытом, командующий и штаб [125] группы армий “А” (несущие ответственность за действия сухо­путных войск на английской территории) рассчитывали на жес­токое сопротивление со стороны врага. Они осознавали, что про­стым запугиванием, даже сильно подкрепленным огнем артилле­рии, сражения не выиграть.

Бомбардировщики же, особенно пикирующие, способ­ные нанести наибольший урон врагу, были очень уязвимы для английских истребителей. Поэтому Рунштедт настаивал на том, что к моменту высадки воздушное пространство над плацдармами должно быть полностью очищено от истреби­телей RAF.

ВВС уверены в победе

Операции “Люфтваффе” проводились по расписанию, учи­тывавшему смену дня и ночи и погодные условия. 1 июля “День Звезды” оставался назначенным на 13-е число месяца, и по­этому начало всеобщего наступления на аэродромы RAF (“День S” минус 5) было запланировано на 8 июля. Предполагалось, что к тому времени английские истребители будут достаточно измотаны, чтобы пропустить первый удар по радарным уста­новкам и аэродромам. Ожидалось сравнительно слабое сопро­тивление.

После уничтожения передовой линии обороны нужно было вывести из строя внутренние аэродромы, таким образом к 12 июля подрубив корни ВВС Великобритании. Тогда англичане уже не смогут оказать серьезного сопротивления, по крайней мере в зоне побережья. За сутки до “Дня S” предполагалось начать но­вую фазу операций: пока истребители RAF будут заняты защитой своих аэродромов, бомбардировщики “Люфтваффе” атакуют от­дельные районы побережья (между Дувром и Димчерчем), нахо­дящиеся вне зоны досягаемости немецких дальнобойных орудий. Другой целью бомбардировщиков будут аэродромы Мэнстона, Лимпна и Хоукинга.

Головные эшелоны пятисот транспортных самолетов, перевозящих дивизии воздушно-десантных войск к мес­там высадки, должны были присоединиться к буксируе­мым планерам DFS230, которые секретно подтягивались на аэродромы во Франции. Одновременно происходила посадка [126] войск на 150 монопланов “шторх” на аэродроме недалеко от Лилля.

От ВДВ зависело завоевание плацдармов. Их главными за­дачами были захват берегового пространства, граничащего с зонами морского вторжения, уничтожение береговых батарей, овладение полями, которые могли быть использованы в каче­стве взлетно-посадочных полос для транспортных самолетов. Памятуя о потерях, понесенных во время вторжения в Голлан­дию, генерал-майор Патцер (главнокомандующий ВДВ Герма­нии) решил производить высадку, кроме особых “coup de main”, не прямо на взлетно-посадочные полосы, а рядом с ними, что­бы затем захватить аэродромы обычной пехотной атакой. Он учитывал также возможность распыления сил при попытке од­новременного захвата слишком большого количества объектов. Во избежание этого, Патцер решил сконцентрироваться на двух секторах, используя для этой цели два воздушно-десантных полка (третий полк будет подготовлен к десантированию, но на пер­вом этапе операции останется в резерве). Планеродесантная пехота и саперы попытаются повторить подвиг 10 мая, когда они захватили бельгийские укрепления Эбан-Эмаэль. Они дол­жны будут высадиться на вершине Лэнгдона, захватить бата­реи Цитадели и разместиться так, чтобы контролировать побе­режье. Девятнадцатый парашютный полк будет выброшен на широком открытом пространстве между Вест-Хугемом и Хоукингом и оттуда двинется помогать планерным войскам атако­вать Хоукинг и организовать взлетно-посадочные полосы для Ju.52. Двадцатый парашютный полк произведет высадку рядом с Хайтом (“треугольник” Ньюингтон, Син-Гольф-Корс и стан­ция Сэндлинг) и займет горный хребет, возвышающийся над участком побережья между Сандгейтом и Хайтом, чтобы с тыла атаковать защитников побережья. Затем этот полк пересечет с запада главную дорогу А20 и попытается напасть на аэродром Лимпна. После этого 21-й парашютный полк переместится в любое из этих мест, а 22-я воздушно-десантная дивизия (которая [127] будет по частям прибывать из Франции в окрестности Хоукинга} займет горный хребет Элхам. Дальнейшими ее целями будет продвижение на север в направлении Кентербери и захват Постинга.