– Несомненно! – отвечал Джакомо. – Но как себя чувствует графиня?

– Превосходно! Ранним утром выходила на прогулку на террасу.

– Ага! А потом дуэнья по двору ходила, и мы слышали, как она говорила, что все без изменений.

– Чего это вы так резво кинулись нам навстречу?

– Так опять эта большая банда Желтяков в окрестностях появилась, вот мы и удвоили бдительность. Мало ли что.

Наверняка были и еще новости, но Джакомо взмахом руки оборвал словоохотливых стражников:

– Скачите в замок и срочно приготовьте комнаты для госпожи Маурьи и ее спутников. Ну и завтрак соответствующий, мы двигались всю ночь.

При ближайшем рассмотрении древний и величественный замок оказался строением, которое вот-вот может рухнуть в любую минуту. Разве что наружные стены и главные ворота с мостом частично соответствовали своему предназначению закрывать полуразвалины от постороннего взгляда да считаться неприступными. Плиты двора потрескались и вздыбились, три четверти конюшни и хозяйственных построек стояли без крыши, а сам замок змеился трещинами и зубоскалил отвалившимися фронтонами. Да еще и большинство окон оказались заложены деревянными глухими щитами. Глядя, с какой опаской гости поднимаются по парадной лестнице, граф со стыдливым окрасом на лице поспешил заверить:

– Да вы не волнуйтесь, стены толстенные и внутри довольно сухо, тепло и уютно. На голову балка тоже не рухнет.

– Все равно такую красоту следует содержать более тщательно, – не удержался от упрека Василий. – Вот у вас вроде и люди есть, и деревня недалеко, леса полно.

– Увы! Людей только на охрану и обслуживание хватает. Деревню отобрали уже лет пять как за вымышленные долги, да и лес в придачу.

– Как это – вымышленные? – удивилась целительница.

– А-а, долго рассказывать, – ушел Джакомо от ответа. – Вот отдохнем, отоспимся с дороги, тогда, может, и поведаю свою кручину. О! – Его лицо сразу озарилось улыбкой счастья, гордости и одновременным сопереживанием. – Прошу знакомиться с моей супругой.

По широкому внутреннему коридору им навстречу плыла поддерживаемая с двух сторон женщина. Молодая, не старше тридцати лет, нельзя сказать, что особо симпатичная на лицо, но вот своим огромным животом она сразу приковывала всеобщее внимание. И любой, даже совершенно несведущий в данном вопросе человек мог бы смело утверждать, что будущая мать вынашивает как минимум пятерых младенцев. А если бы и не стал такое утверждать, то без колебаний согласился, что уж как минимум трое – в обязательном порядке.

Графиня и говорила таким тихим голосом и с такой осторожностью, что казалось, крикни она как следует, и предродовые схватки начнутся немедленно.

– Рада вас приветствовать, господа, в замке Ночной Преграды. Ваши комнаты уже приготовлены, прошу располагаться и спускаться в большой обеденный зал на завтрак.

Но при этом она так вопросительно, недоуменно и с надеждой посматривала на мужа, что тот сразу ввел ее в курс дела, озвучивая предварительную договоренность с целительницей:

– Госпожа Маурьи хотела бы тебя сразу осмотреть.

Стоило видеть, какой радостью озарились лица встречающих женщин и с каким восторгом они уставились на черноглазую красавицу. И хоть красавица не была измучена, как Дана, она кивнула утвердительно:

– Я только разденусь с дороги и устрою нашего раненого товарища.

Для себя и Петра она заняла центральную из трех предоставленных им комнат. Туда же все остальные воины снесли запасное и громоздкое оружие, оставив в карманах только компактные пистолеты и запасные обоймы к ним. А весь остальной арсенал Дана строгим голосом приказала охранять штатному снайперу:

– Всю ночь песни пел и буянил, значит, выспался и энергию девать некуда. Вот теперь постоишь в карауле.

– Как всю ночь? – вполне, по его мнению, справедливо возмущался парень, расположившись средь высоких подушек и укладывая к себе под одеяло автомат и парочку убийственных приспособлений меньшего размера. – Я вроде как и одну песню допеть не успел.

– Все мозги пропил! – с гневом апеллировала целительница к товарищам. – Ничего не помнит!

А немец ее поддержал со своеобразным акцентом:

– Водка пить – земля валяться, песни выть – и целоваться.

Петруха выпятил глаза на Василия:

– Васек! Мы что, с тобой опять целовались?

– Да пошел ты!.. – рыкнул тот, уже идя к выходу. – Будешь хорошо бдеть, может, и пришлем к тебе служанку с яичницей.

– О! Тогда лучше две! – не растерялся парень.

Услышав такое пожелание, приостановившийся на пороге немец уточнил:

– Чего две? Служанки или яичницы?

Дана сердито его вытолкала наружу и, прежде чем закрыть дверь, пригрозила кулаком «дежурному по арсеналу»: