– А вы вместе со своей партией слопаете все. И очисток не оставите.

И тут же, к радости всех окружающих, запустил в него целым апельсином. Апельсин был перезрелым, поэтому травмы он не произвел, но, придя в соприкосновение с правым глазом Худинского, разлетелся на липкие куски, обрызгав зачинщика беспорядка сочной рыжей мякотью. Сзади в толпе, прямо за Алексеем Ивановичем стояла Эльвира, никак и ничем не обращая на себя внимания окружающих. Худинский совсем не ожидал такой прыти от Алексея Ивановича, сильно испугался и в один момент скрылся под столом. И уже оттуда, крича своим малоприятным фальцетом, пытался хотя бы словами достать его:

– Хулиган, я тебя засужу, за решетку отправлю, ты еще мне будешь ноги целовать и прощения просить! Я – юрист, и папа у меня юрист, будешь ты у нас сидеть…

Камеры крупно снимали все происходящее. Народ вначале замер, не веря в удачу, а потом пришел в неистовый восторг, стал аплодировать и кричать:

– Так его, чтобы знал, как дурака валять!

Тощая старуха завизжала в экстазе:

– Дай ему по второму глазу, только кулаком, чтобы знал.

Худинский воровато вылез из-под стола, боязливо посмотрел в сторону своего обидчика и в сопровождении единомышленников и охраны быстро, прыжками, как заяц, запетлял в сторону своих апартаментов, периодически останавливаясь и грозя кулаком Алексею Ивановичу, повторяя, но уже бессвязно, прежние угрозы:

– Я тебя засажу, ты у меня, я тебя, мерзавец…

На что Алексей Иванович сдержанно и с достоинством произнес:

– Собака лает…

Попытался что-то прокричать отошедший от нападения и Шпеерович, но приставленные к нему Эльвирой люди мягко его оттерли, а народ просто отмахнулся от него. Все окружили Алексея Ивановича, сегодня он был героем дня.

Эльвира была незаметна для окружающих и как тень следовала за Алексеем Ивановичем, руководя за его спиной и направляя всю операцию. И пока, слава Богу, все шло по ее сценарию.

Шпеерович уже, кажется, стал догадываться, что его обложили, попытался встать на стол, чтобы произнести спич, но его и оттуда стянули и опять-таки мягко, без насилия, посадили в кресло, приговаривая при этом:

– Не волнуйтесь, ведь он же просто мелкий хулиган.

Алексей Иванович же под аплодисменты практически всех присутствующих, оттесняемых его сторонниками из группы усиления и личной охраны, двинулся к своему номеру. Когда они с Марком Семеновичем вошли и захлопнули за собою входную дверь, Эльвира была уже там. Туда, как и прошлый раз, она проникла через черный ход. Они специально так подбирали номер, чтобы Эльвиру не видели вместе с Алексеем Ивановичем.

– Для того чтобы не засветиться, – пояснила она.

Ну что ж, разумно, Эльвира оказалась права и на сей раз.

Увидев ее в комнате, Алексей Иванович сделал глубокий выдох и радостно прокричал:

– Эльвира, мы, кажется, победили! – Он развязал галстук, сбросил ботинки и растянулся на широкой кровати, разбросал руки и опять радостно повторил: – Мы победили!

Однако Эльвира совсем не разделяла его восторга и очень спокойно сказала:

– Это еще даже не тур, а предтур, завтра, Алексей Иванович, вам предстоят более серьезные испытания. Это вам не апельсины метать, там дело посложнее будет. – После чего ненадолго задумалась и добавила: – Вам завтра, а мне сегодня. – Грустно улыбнулась. Но тут же встала, собралась и скомандовала: – Алексей Иванович, быстро в постель.

Реакция Алексея Ивановича на это была, по крайней мере, странная:

– Но как же, – неожиданно засмущался он и стал напоминать кота, собирающегося запустить лапу в крынку со сметаной, – здесь посторонний, – почти промурлыкал он, указав взглядом на Марка Семеновича.

– Хм, – издала странный звук Эльвира, – вы неправильно меня поняли, вам крайне необходим отдых, – огорчила его Эльвира. – Завтра мы все, а вы – в первую очередь, должны быть на все сто, нам предстоит тяжелая борьба. А я отбываю через черный ход, разузнать, как настроение народа, о чем говорят и думают люди. Да и надо все продумать до мелочей и подготовить сценарий на завтра.

Алексей Иванович начал кряхтя, без какого-либо удовольствия раздеваться, что-то ворча о тяжелой депутатской доле.

– А вы, Марк Семенович, на контроле, – подойдя к нему, сказала Эльвира, показав пальцем на спальню, добавила: – И смотрите, чтобы наш отставной половой гигант и отец русской демократии не вздумал на радостях расслабиться, а то конец всей нашей затее. Бай-бай!

И она исчезла так же тихо, как и вошла. Анализаторные центры Марка Семеновича тут же стали работать в автоматическом режиме: почему, отставной? Это для него было понятно. В этом он поддерживал Эльвиру всем сердцем, да и душой тоже. А кто новый? Для него это была загадка. И то, что он есть, у него это не вызывало никакого сомнения. Такая женщина просто обязана его иметь. Это была последняя фраза, которая пробежала в его мозгу, после чего он заставил себя сесть за брошюры, готовясь к завтрашней встрече.

А Эльвира уже была в коридоре. Проходя мимо номера Алексея Ивановича, она подмигнула одному из охранников и, почти не останавливаясь, на ходу успела бросить ему:

– Бдите здесь внимательно, неизвестно, что этот тип, – показав на апартаменты Худинского, – отколет еще.

В холле люди разбились по группам, что называется, по интересам, живо обсуждая все события сегодняшнего дня и, естественно, каждого из депутатов. Бабка, которая недавно призывала Алексея Ивановича дать Худинскому и по второму глазу, уверяла окружающих ее людей, что завтра он обязательно даст ему по уху, и правильно сделает. Эльвира подходила то к одной, то к другой группе, внимательно слушала и мотала на ус все, не пропуская даже мелочи. Завтра это могло пригодиться. Люди из ее группы усиления, прикидывающиеся работниками радио и телевидения, работали вполне профессионально. Видно, что эта работа им хорошо знакома. В нужный момент они подкидывали заранее приготовленный компромат на каждого из противников Алексея Ивановича – про дачи, девушек в банях, машины и прочую информационную шелуху.