Конечно, работа на телевидении, куда она сразу попала, где работали ребята тертые и ушлые, то есть совсем не простые, была не прогулка с любимым Федором по любимым местам в своей деревне. Тем более, что она представляла интересы не кого-нибудь, а самого президента. Но с Божьей помощью она, похоже, с этим делом потихонечку справилась. По крайней мере, без ее визы или совета с ней в эфир не выходила ни одна значительная или серьезная политическая программа. Похоже, что и президент был доволен ее работой. О чем он ей неоднократно говорил при встрече, а также при обсуждении насущных проблем вместе со своими помощниками, в число коих входила и Эльвира. Он прислушивался к ее мнению, особенно когда дело касалось назначения государственных людей на государственные должности. Здесь ей приходилось порой яростно отстаивать кандидатуры истинно патриотически настроенных, умных, толковых людей, что, естественно, не прибавило ей друзей из окружения президента. Это по ее настоятельной инициативе с большим трудом, но все-таки удалось вывести из правительства такую одиозную, демоническую фигуру нашего времени, как фигуру человека с такой поэтической фамилией, – дерева, обозначающей символ нашей России.

Да, когда мы говорили о ее деятельности на телевидении, заметим, она не была связана с запретительными мерами, нет и еще раз нет. Просто она стимулировала появление новых, более независимых программ, где люди могли свободно обмениваться своими мнениями. Да и вообще, Эльвире Унтер-пришибеевские тенденции не были свойственны. Другое дело, что она защищала интересы президента; ну, а как же, она и должна была это делать, поскольку была государственным человеком. Поумерил свою прыть и чуть присмирел и помощничек, который уже не говорил, как вначале, высокомерно и с подозрительностью. Несмотря на все женские ухищрения, за глаза он все равно по-прежнему ее называл мужиком в юбке за принципиальность и настойчивость в достижении намеченного. Да Эльвире это даже нравилось – быть на равных с мужчинами, которые окружали президента.

– Не так и зазорно, – говорила она сотрудникам своего отдела, – быть мужчиной в юбке, главное, чтобы тебя не считали дурой.

Кстати говоря, менялся и состав сотрудников ее отдела. Постепенно он наполнялся людьми, для которых интересы государства были значительно шире, чем ширина их собственного кармана. Это тоже входило в ее понимание первоочередных задач, и на этом фронте у Эльвиры как будто бы все получалось.

Незаменимым помощником во всех ее делах и начинаниях был Марк Семенович, который, кажется, навсегда похоронил идею стать новым Макаренко, а с энтузиазмом и не без интереса исполнял то, что ему было ниспослано судьбою в образе Эльвиры Николаевны. Естественно, что заявлений об уходе он больше не писал. Эльвира тоже была довольна его деятельностью и была абсолютно уверена, что в трудную минуту он ее не подведет.

Сейчас их отдел занимался только предвыборной кампанией президента. Для этого ей и ее сотрудникам приходилось много ездить по стране, объяснять и уговаривать представителей на местах, убеждая их, что основной залог успеха страны лежит в экономических преобразованиях, и главный упор должен быть сделан на создание равных возможностей для каждого человека, желающего трудиться на благо Родины и, естественно, для собственных благ при абсолютной его свободе, конечно же не от закона. А перед законом должны быть все равны, начиная от президента до последнего падшего человека. И это не должно быть просто словами. А главное – не воровать.

– Воровство и бандитизм – это бич современной России, – говорила она на встрече как с руководителями, так и с простым народом, – и мы должны с ними покончить раз и навсегда. Если человек поверит в силу государства и его законов, мы выиграем.

Сейчас как раз наступала самая горячая пора – подходили сроки переизбрания президента. И чем ближе приближалась эта дата, тем для нее становилось совершенно очевидным, что престарелый президент, отягощенный болезнями и многочисленными человеческими пороками, не должен выдвигать свою кандидатуру на новый срок. Он просто не сможет да и не захочет что-либо делать, страна находится в катастрофическом положении. Об этом Эльвира говорила открыто как в своем отделе, так и в общественных местах.

Конечно, она предполагала, что президент узнает об этом, но другого выхода из создавшегося положения не видела.

Да, Эльвирочка, похоже, не долго тебе осталось гарцевать во власти. Не простят они тебе твоей прямолинейности и принципиальности. Не ты первая да и не последняя, которые еще сгорят на этом деле. Ты думаешь, что все этого не знают? Знают, только молчат, ждут, чтобы об этом сказал кто-нибудь другой, дурачок или дурочка, вроде тебя, а наша хата с краю, я ничего не знаю. Своя-то рубашка ближе к телу, свои-то материальные блага дороже, чем правда и справедливость. Вот оно как получается, дорогая Эльвирочка.

И опять она думала и думала, как ей выйти из создавшегося положения. И снова, и снова объясняла она себе, что он выдохся, и выдохлась вся его команда, а вернее, загрузилась ненужным балластом, который тянет их на дно, а вместе с ними – и все государство. Нужны новые свежие силы. Да и сам президент об этом много и часто упоминал. А где их найти – эти новые и свежие силы – уму непостижимо.

Главное, и сам президент, который после операции вообще отдалился от государственных дел, в неофициальных своих выступлениях высказывал пожелания закончить свою политическую карьеру.

«В принципе, – размышляла Эльвира, – он много сделал, чтобы свалить этот колосс, казавшийся совершенно неприступным. Правда, все его действия касались только разрушения, но никак не созидания нового».

На последнюю свою встречу с Эльвирой он почему-то не пригласил своего помощника. И когда Эльвира проходила мимо его кабинета, он как бы невзначай, прямо перед нею, вышел из него, изобразив удивление.

– А-а-а, Эльвира Николаевна?

– Да, это она.

– Никак к президенту?