— вписано рукой Бормана, без указания дня недели (это был вторник) Адольф Гитлер — А Ева Г. — А (рунические знаки, обозначающие смерть)

Продолжим рассказ Отто Гюнше: «Позже нам стало известно, что фюрер в ночь с 28 на 29.4.1945 г. женился на Еве БРАУН, которую он знал уже с давнего времени. 29.4.45 г. в бетонированном убежище фюрера вообще было спокойно. После прорыва русских моторизованных частей в районе Ангальтвокзала и Кенигплаца фюрер стал беспокоиться о том, чтобы не упустить момента покончить жизнь самоубийством. Я лично был того мнения, что фюрер в этот день принял решение лишить себя жизни, ибо остались считанные часы до момента внезапного появления русских танков перед бетонированным убежищем фюрера. Вечером в убежище прибыл боевой комендант Берлина генерал артиллерии ВЕЙДЛИНГ и сообщил фюреру о безнадежной обстановке в Берлине. Главным образом в отчаянном состоянии было гражданское население. Он предложил фюреру прорваться вместе с ним и оставшимися войсками гарнизона. Это предложение фюрер отклонил в исключительно категорической форме. Вечером 29.4.45 г. фюрер приказал отравить свою собаку; по моему мнению, он это сделал с целью проверить действие яда — цианистого калия. Отравление собаки осуществил обслуживающий собаку фюрера фельдфебель Торнов. По его заявлению, смерть собаки наступила моментально. Утром в 3.00 30.4.1945 г. я отправился в свое бетонированное убежище, расположенное под имперской канцелярией, и лег спать. Я приказал разбудить меня в 10.00 30.4.45 г. Проснувшись, я отправился на завтрак в помещение офицерского клуба бетонированного убежища фюрера, расположенного рядом с передней жилой комнаты фюрера. Там я встретил рейхслейтера БОРМАНА, генерала артиллерии КРЕБСА и генерала от инфантерии БУРГДОРФА. Они обсуждали обстановку в Берлине; некоторое время я пробыл вместе с ними, затем ушел из этого помещения. Когда я снова вошел в это помещение примерно в 12.30–13.00, то вышеназванные лица все еще находились вместе, были в очень возбужденном состоянии, и из их разговора я узнал, что фюрер попрощался с ними. Затем они оставили помещение, и я остался один в этой комнате. Через некоторое время в комнату вошли начальник имперской службы безопасности группенфюрер и генерал-лейтенант полиции РАТТЕНХУБЕР и пилот фюрера группенфюрер и генерал-лейтенант полиции БАУР. Немного погодя в это помещение вошел фюрер и сказал: «После моей смерти мой труп должен быть сожжен, ибо я не желаю, чтобы позже мой труп был выставлен напоказ, на выставку». После этого он пристально посмотрел на нас и вернулся в свою комнату. Я отправился к генерал-майору МОНКЕ и поделился с ним о том, что фюрер теперь имеет намерение лишить себя жизни.

В 14.30 я снова вошел в переднюю, затем прошел в комнату для совещаний и встретил там рейхслейтера БОРМАНА, доктора ГЕББЕЛЬСА, генерала КРЕБСА, генерала БУРГДОРФА и рейхсюгендфюрера АКСМАНА, который во время моего отсутствия прибыл также в бетонированное убежище фюрера. Они вели разговор по поводу прощания фюрера и были в очень возбужденном состоянии.

В 15.15 я ушел из этого помещения и встретил в другой комнате начальника эсэсовской команды сопровождения фюрера штурмбаннфюрера ШЕДЛЕ и шофера оберштурмбаннфюрера КЕМПКА. Я сообщил им о том, что сказано было фюрером мне, Раттенхуберу и Бауру. После этого некоторое время мы простояли на одном месте. Внезапно дверь передней была приоткрыта и я услышал голос главного слуги фюрера штурмбаннфюрера ЛИНГЕ, который сказал: «Фюрер умер». Хотя я и не слыхал выстрела, я сейчас же отправился через переднюю в комнату совещаний и сообщил находящимся там руководителям буквально: «Фюрер умер». Они поднялись, вышли со мной в переднюю, и тут мы увидели, как выносили два человеческих трупа, один из них был завернут в одеяло, другой был также завернут в одеяло, но не полностью. Трупы несли штурмбаннфюрер ЛИНГЕ, хауптшарфюрер КНОГЕ, оберштурмфюрер ЛИНДЛОФ и еще один эсэсовец, которого я не узнал. Затем стали помогать нести трупы оберштурмбаннфюрер КЕМПКА и штурмбаннфюрер ШЕДЛЕ. Из одного одеяла торчали ноги фюрера, их я узнал по башмакам и носкам, которые он всегда носил, из другого одеяла торчали ноги и видна была голова жены фюрера. Оба трупа были вынесены через запасной выход бетонированного убежища фюрера в парк. Там они были облиты заготовленным рейхслейтером БОРМАНОМ бензином и зажжены. Это все произошло в 16.00. Оба трупа сопровождались рейхслейтером БОРМАНОМ, генералом БУРГДОРФОМ, генералом КРЕБСОМ, рейхсюгендфюрером АКСМАНОМОМ, доктором ГЕББЕЛЬСОМ и мною. Затем я помог оттащить труп жены фюрера от двери бетонированного убежища. Я не могу утверждать, были ли РАТТЕНХУБЕР, БАУР при этом, но вполне возможно, что они были там, потому что на лестнице было очень тесно и сравнительно темно.

После того, как трупы, облитые бензином, были зажжены, дверь убежища тотчас же была закрыта из-за сильного огня и дыма».

Как же эти останки были найдены? Это — длинная, настоящая детективная история, достойная самостоятельного рассказа.

Поиск состоял из четырех этапов. Первый — обнаружение отрядом советских контрразведчиков останков главарей третьего рейха в саду имперской канцелярии. Второй — судебно-медицинское расследование, начавшееся сразу после обнаружения останков. Третий — идентификация находки, сделанной в саду. Наконец, четвертый — реконструкция обстоятельств событий, разыгравшихся днем 30 апреля 1945 года в бункере имперской канцелярии.

Итак, первый этап. Его главные действующие лица — офицеры и солдаты отдела «СМЕРШ» 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии — армии, части которой взяли 30 апреля 1945 года рейхстаг. Но для подполковника Ивана Исаевича Клименко — начальника отдела — работа только начиналарь. Опросив 1 мая пленных, взятых в рейхстаге и сообщивших, что Гитлер и другие главари рейха находились до последнего времени в бункере имперской канцелярии, Клименко отправился туда со своим отрядом во второй половине дня 2 мая.

Здание было сильно повреждено, поэтому разведчики сразу направились в сад, куда из бункера шел специальный ход. И сразу находка — трупы Геббельса и его жены, которые сразу же были вывезены в штаб корпуса, находившийся тогда в тюрьме Плётцензее. В тот же день в самом бункере были найдены трупы шести детей Геббельса, умерщвленных их матерью. Главным опознавателем был вице-адмирал Фосс — представитель гросс-адмирала Деница при ставке Гитлера.

Но Гитлер, где он? Клименко, взяв с собой Фосса, снова отправился в сад имперской канцелярии. Фосс уже показал на допросе, что фюрер покончил жизнь самоубийством и труп находится где-то в саду имперской канцелярии. Но день 3 мая не дал результатов.

Следующий день начался так же безрезультатно. Возникли трудности — здание имперской канцелярии уже находилось в полосе другой, 5-й ударной армии, и Клименко сначала даже не пустили в него. Когда же он попал в один из залов, то увидел, что здесь лежит труп, похожий на Гитлера. Ждали опознания. Тем временем разочарованного Клименко один солдат его группы попросил:

— Покажите, где вы нашли Геббельса!

Клименко и другие вышли в сад. В этот момент он услышал голос солдата Ивана Чуракова, который случайно залез в воронку неподалеку от выхода из бункера. Чуракову воронка показалась подозрительной. И действительно, раскопав ее, солдаты обнаружили два сильно обожженных трупа — мужской и женский. Тогда Клименко не проявил большого интереса к находке — ведь только что он видел в здании имперской канцелярии «настоящий труп». Поэтому он приказал закопать оба трупа.

Так бы загадка и осталась неразгаданной, если бы Клименко и его офицеры не решили узнать — что же дало опознание внутри здания? Результат, оказывается, был отрицательным. Поэтому Клименко на следующий день снова вернулся к воронке, найденной Чураковым. Был составлен протокол, а трупы вывезены (по секрету от контрразведчиков 5-й армии) в штаб 3-й ударной армии, находившейся в берлинском пригороде Бух.

Тогда и начался второй этап — судебно-медицин-ский. 5 мая 1945 года трупы мужчины и женщины были предъявлены судебно-медицинской комиссии, которую возглавил судебно-медицинский эксперт 1-го Белорусского фронта подполковник медслужбы Ф.И. Шкаравский. Ему помогали патологоанатомы А.Я. Маранц, Ю.И. Богуславский, Ю.В. Гулькевич и находившийся тогда в Берлине главный патологоанатом Красной Армии H.A. Краевский. Комиссии были также предъявлены найденные близ бункера трупы, принадлежность которых не вызывала сомнения, — это были Геббельс со своей семьей и бывший начальник генштаба генерал Кребс. Что же касается двух «спорных» трупов, на основании исследований врачи могли сказать: в этих двух случаях смерть «наступила в результате отравления цианистыми соединениями». Вывод, как мы убедимся, — очень важный.

Начался третий этап опознания. Его провели заместитель начальника отдела «СМЕРШ» 3-й ударной армии Василий Иванович Горбушин, его помощник майор Быстров и переводчица Елена Ржевская. Им предстояло заняться сложнейшей проблемой идентификации. Группа тогда обладала одним важным ориентиром — она знала, что Гитлера пользовал отоларинголог фон Эйкен. Для того чтобы дать представление о работе группы, приведу рассказ самой Е. Ржевской:

«…Наконец мы въехали на территорию клиники «Шарите». Сейчас здесь был госпиталь, в основном гражданский. Он размещался в подземелье, где под сводчатыми низкими потолками слабо мерцали лампочки. Медицинские сестры в серых платьях, с истомленными лицами, сурово, безмолвно несли свои обязанности. Находившиеся в этом мрачном, тесном подземелье раненые были людьми невоенными, и поэтому жестокость окончившейся вчера войны ощущалась здесь особенно остро.