– Неужели ты хочешь, чтобы я обратился к легату, Мацеллий? – фальцетом брюзжал Луций.

Мацеллий свернул пергамент и отложил свиток в сторону, решив, что аудиенцию пора заканчивать.

– Обращайся, если считаешь нужным, – мягко ответил префект – Однако в отличие от меня он не станет слушать тебя так долго, если вообще примет – Мацеллий хорошо изучил характер командующего. – Не следует забывать, что время сейчас неспокойное. Кое-чем приходится жертвовать…

Толстяк, сидевший по другую сторону стола, оттопырил нижнюю губу.

– Что ты, что ты, я не возражаю, – запротестовал он, учтивым жестом подтверждая свои слова. – Дорогой ты мой, я все это понимаю, как никто другой. Но объясни, что мне делать с моими фермами и садами, если всех мужчин в округе угнали на работы? Ведь в первую очередь следует заботиться о спокойствии и благополучии римских граждан, не так ли? Ты только представь, я вынужден был послать своих садовников обрабатывать грядки с репой! Ты бы видел, на что теперь похожи мои цветники! – скорбно заключил он.

– Да пойми же, не я решаю, кого из местных жителей забирать на работы, а кого оставить, – небрежным тоном ответил Мацеллий, проклиная про себя императора за то, что тот разрешил предоставлять римское гражданство подобным глупцам. – Мне очень жаль, Луций, – продолжал он (тут он, разумеется, лгал; он вовсе не сочувствовал этому идиоту), – в данном случае ничем не могу тебе помочь.

– Но, дорогой мой друг, ты не можешь мне отказать.

– Послушай, – Мацеллий решил положить конец этому бессмысленному разговору, – ты затеял бесполезное дело. Обратись к легату, если считаешь нужным. Послушай, что он тебе ответит. Не думаю, что он будет с тобой столь же терпелив. Вези рабов из Галлии или найми кого-нибудь здесь, предложив более высокую плату. – «Или, – добавил он про себя, – сам бери в руки вилы. Тебе это не помешает – сбросишь немного жира». – А теперь прошу извинить. Я очень занят. – Мацеллий сдержанно кашлянул и снова уткнулся в документ.

Варулл начал было возражать, но Север, больше не обращая на него внимания, повернулся к своему секретарю – худому молодому римлянину с печальным лицом.

– Кто там следующий, Валерий?

Варулл с ворчанием удалился, а секретарь пригласил в кабинет торговца, который продавал легионам скот. Держа в руке шапку, торговец на корявом латинском языке стал говорить, что не хотел беспокоить столь важного господина, но дороги буквально кишат разбойниками…

– Так что тебя тревожит? Я слушаю, – обратился к торговцу Мацеллий на диалекте силуров, которым владел в совершенстве.

Селянин скороговоркой поведал префекту о своих трудностях: он нанялся перегнать скот на побережье, а на дорогах полно воров и разбойников, а скот уже продан легиону, а он человек бедный и не сможет расплатиться, если его ограбят…

Мацеллий поднял руку.

– Ясно, – доброжелательно заговорил он. – Ты хочешь, чтобы тебе выделили охрану. Я дам тебе записку к одному из центурионов. Займись этим, Валерий. – Он кивнул своему секретарю. – Напиши записку Паулу Аппию, чтобы он выделил людей для сопровождения. Не надо никаких извинений. Это моя работа.

Когда за торговцем скотом закрылась дверь, Мацеллий раздраженно заметил:

– А что же Паул? Почему мне приходится заниматься подобными делами? Любой декурион мог бы самостоятельно решить этот вопрос! – Он сделал глубокий вдох, чтобы восстановить свое обычное состояние невозмутимого спокойствия. – Кто там у нас следующий?

Валерий сообщил, что на прием просится британец по имени Тасио; он хочет продать легиону зерно. Мацеллий нахмурился.

– Я не стану разговаривать с ним. Последний раз он продал нам гнилой товар. Однако запасы зерна у нас истощились. Так. Предложи этому мошеннику вдвое меньше того, что он просит, и, прежде чем отправить его к казначею за деньгами, возьми с кухни человек пять-шесть поваров, пусть проверят качество товара. Если зерно гнилое или заплесневело, вели его сжечь. Пища из гнилого зерна вызывает изжогу. Если зерно нормальное, заплати ему, как было условлено, а если он начнет скандалить, пригрози, что его высекут, чтобы впредь не жульничал. Секстилл сказал, что в прошлый раз пять человек получили отравления. Если он не угомонится, направь его к Аппию, – продолжал префект, – я же подам жалобу в курию друидов, а уж они не станут с ним церемониться. Да, и еще, если он опять привез гнилое зерно, внеси его в черный список и пусть он больше здесь не появляется. Ясно?

Печальный Валерий согласно кивнул. Несмотря на свой тщедушный вид, он был очень расторопный и умело справлялся с подобными делами. Секретарь направился к выходу, и от двери до Мацеллия донесся его удивленный возглас; Валерий разговаривал хриплым басом, что никак не соответствовало его внешности.

– Здравствуй, юный Север. Ты снова здесь?

– Здравствуй, Валерий, – услышал Мацеллий знакомый голос. – Эй, полегче, рука еще не зажила! Отец у себя?

Мацеллий стремительно поднялся, опрокинув стул.

– Гай! Мальчик мой, я уже начал беспокоиться о тебе! – Он вышел из-за стола и обнял сына. – Почему ты задержался?

– Раньше не мог, – проговорил Гай.

Мацеллий крепче сжал сына в своих объятиях и, увидев, что тот поморщился от боли, сразу же разжал руки.

– Что случилось? Ты болен?

– Да нет, уже почти все зажило. Ты занят, отец?

Мацеллий окинул взглядом свой маленький кабинет.

– Валерий прекрасно управится и без меня. – Он неодобрительно оглядел пыльную одежду сына. – В этом одеянии у тебя вид, как у вольноотпущенника или местного деревенщины. Разве у тебя нет более подходящего платья?