— Вот было бы здорово! — оживился Гриша. — Нам такое дело доверили, а мы прошляпили. Только, знаешь, давай по-честному: напишем Сергею Петровичу записку.

— Пиши, что мы идем лошадей разыскивать. Пусть не беспокоится.

— Давай бумагу. Посмотри, на рюкзаке что-то белеет.

Ваня взял в руки аккуратно сложенный листок:

— Тут что-то написано. Ну-ка, прочитай!

— Куда же он ушел в такую темь? — удивился Гриша и отбросил записку в сторону. — Слушай! — воскликнул он, схватив товарища за руку. — Что, если этот пастух, вовсе не пастух, а?

— Кто же он? — спросил Ваня, не понимая, почему его товарищ так волнуется.

— Может, вор или диверсант?

— Скажешь тоже...

— А знаешь, когда зазвенели колокольчики, он насторожился. Это неспроста...

Вечерний чай готовила Надя. Алексей, усевшись на раздвижной стул, долго и внимательно следил за ней. И надо же, куда занесла судьба школьного друга! На Полюс холода! И что ее привело сюда?..

— О чем задумались, Алексей Григорьевич? — чувствуя на себе взгляд Алексея, спросила Надя.

— Ни о чем. Просто так, — не ожидая вопроса, сбиваясь, заговорил Алексей. — То есть гадаю... Интересно, что вас привело в эти края?..

— Ну, это так же трудно рассказать, как и понять, — заговорила Надя. — Здесь когда-то жил мой дядя. Он много рассказывал об этих краях. А кого в молодые годы не увлекает романтика? Вы же знаете, какой это был дикий край каких-нибудь лет тридцать назад. А теперь — колхозы, электричество в домах, радио. Но работы здесь хватит еще на многие поколения. Переделать суровую природу края — разве это не увлекательно? Вообще-то здесь немало людей, отдавших всю свою жизнь Северу...

В это время возле палатки послышались шаги. Вошел Лагутин.

Всего час назад он прибыл в лагерь.

Надя, разливая чай, наблюдала за своими гостями. Трудно было найти еще двух людей, так несхожих по внешнему виду между собой. У Соснина открытое мужественное лицо. У Лагутина — лицо узкое, глаза темные, навыкате, тонкий рот заключен в скобки двумя глубокими морщинами, старящими его.

— Я очень сожалею, — развел руками охотовед, — но мне не придется поработать в экспедиции.

— А что случилось? — вскинула Надя на Лагутина глаза.

— Врачи говорят, надо подремонтировать здоровье, отдохнуть. Еду на юг...

— Кто же исследованиями охотничьих угодий займется? — спросила Надя.

— Пришлют кого-нибудь, — равнодушно заметил Лагутин и, как бы оживляясь, добавил: — Надежда Владимировна, нет смысла дальше откладывать нашу свадьбу. Бросьте все, и через недельку укатим в благодатные южные края.

Эти слова были сказаны так неожиданно, что Надя не сразу опомнилась. Алексей поднялся и вышел из палатки. Лагутин, упоенный собственным красноречием, расписывал свои чувства к Наде. А она молчала и с изумлением глядела на него. Когда шаги Алексея затихли, Лагутин засмеялся:

— Ну, как разыграно, Надежда Владимировна? Соснин теперь и глядеть на вас не будет. Чужая невеста, нельзя.

— Это же подло, Евгений Корнеевич, — задыхаясь, проговорила Надя. — Знаете что, уходите-ка отсюда! Сию же минуту, чтобы и ноги вашей здесь не было.

— Простите меня, Надежда Владимировна, — как ни в чем не бывало продолжал Лагутин. — Моя любовь к вам так сильна, что пришлось идти на такой рискованный шаг. Посудите сами. Соснин тянется к вам, вы — к нему, а Лагутин что, в сторону? Нет, не такой я человек, чтобы уступать дорогу другому. Мне без вас нельзя, никак нельзя.

Надя с гневом смотрела на Лагутина. Вся эта сцена выглядела настолько невероятно, что, расскажи кто-нибудь, никогда бы она не поверила.

— Я вам предлагаю шикарную жизнь. Все кладу к вашим ногам, все...

— Не говорите ерунды, Лагутин, — уже спокойно ответила Надя. — Я вас наконец хорошо поняла. Езжайте-ка на юг и стройте там себе «шикарную» жизнь. А теперь уходите...

— Так легко вы от меня не отделаетесь, нет, — Лагутин рывком схватил Надю за руку.

В палатку вошел Ветлужанин.

— Можно, Надежда Владимировна?

Лагутин сверкнул глазами и сел на место.

— Заходите, заходите, Сергей Петрович, — пригласила Надя.

— Вижу, палатка светится изнутри, вот и решил заглянуть. Не помешал?

— Как раз вовремя, — сказала Надя. — Евгений Корнеевич здесь объясняется мне в любви. Я ему говорю: мне спать пора, а он не понимает этого. Может, вас он послушается, Сергей Петрович. Как-никак вы у нас комендант лагеря.

— Что же поделать, Евгений Корнеевич, должность у меня такая — оберегать покой членов экспедиции. Пойдемте, полюбуемся звездами...