Старший Кун остался один. Старший Кун думал: высокий русский спит один, ему нужен ящик, ему нужно ружье. Старший Кун хорошо поступил: положил спящему командиру ружье и порох. Старший Кун взял ящик из пещеры. Туда прятал его бородатый. Он говорил: худой человек унесет ящик, нельзя его положить, где спит командир. Старший Кун не послушался: ящик положил спящему русскому. Еще положил большой камень. Старший Кун сказал русскому: «Спи, ружье у тебя есть, ящик есть, большой камень есть, на нем можно сидеть и отдыхать». Еще сказал старший Кун: «Прощай!» и ушел в стойбище.

Пять раз пришла зима, пять раз ушло лето, а бородатый не возвращался. К старшему Куну пришел князец Старков, говорил: «Показывай ящик!» Деньги давал. Старший Кун не показывал, деньги не брал. Много раз приходил князец, много раз приходил шаман. Старшему Куну совсем худо стало. Старший Кун далеко к морю убежал, чтобы не нашел его князец, чтобы не нашел его шаман.

Старший Кун совсем старик стал. Старший Кун слово держал, ящик князцу не показывал. А бородатый не пришел. В Голубой долине спит высокий русский, ружье у него есть, ящик есть, камень есть большой.

Кун умолк.

Алексей некоторое время сидел молча. Это же об отце его рассказал старый охотник. Отец! Большое и теплое чувство подступило к сердцу Соснина.

— Покажи могилу отца, Кун. — Алексей сжал локоть охотника.

Старый Кун долго всматривался в лицо молодого ученого, очевидно стараясь припомнить черты того, кого он схоронил в горах, под большим камнем. Потом глубоко вздохнул и сказал:

— Моя покажет.

— А ящик оттуда надо вывезти, товарищ Кун, — предложил Ветлужанин.

Охотник посмотрел на Алексея, даст ли на это разрешение сын высокого русского? Алексей, заметив, как дрогнуло лицо Куна, утвердительно кивнул головой.

В начале апреля Щеголя скрутила цинга, и он целых две недели пролежал в постели. Если бы не Старков, и вовсе не поднялся бы. Но тот упорно выхаживал его: поил отваром стланика. Хвою Якут собирал на кручах гор. В его годы делать это было нелегко, но у Старкова были особые виды на Щеголя, и поэтому он не жалел сил, чтобы вырыть ветки стланика из-под снега и принести их в землянку. Здесь Якут общипывал хвою и, засыпав ее в котелок с водой, ставил на печку кипятить. Получался зеленоватый навар. Жидкость процеживалась через тряпку и ставилась остывать. Концентрат хвои застывал густой, как автол, массой.

Щеголь, глядя на хлопоты Старкова, с раздражением спрашивал его: зачем тот так старается? Якут три раза в день поил больного настоем. В первые дни Щеголь отплевывался, но постепенно привык и наконец стал тянуть горькую жидкость даже с некоторой охотой. Когда Щеголь поднялся на ноги, Старков сказал ему: «Помни, я второй раз спасаю тебя от смерти».

С наступлением лета Старков чаще стал отлучаться из землянки. Куда и зачем он ходил, Щеголю не рассказывал, на вопросы не отвечал. Однажды он десять дней не появлялся. Щеголь встревожился. У него кончились продукты, а главное — он с помощью Якута мечтал пробраться на Алдан.

Неожиданно приехал Ошлыков. Он привез продукты и белье и, как всегда, запросил баснословную сумму. Щеголь заплатил.

— А паспорт?

— Есть паспорт, — подтвердил Ошлыков.

Щеголь заволновался. Глаза его заблестели.

— Ну так давай, чего тянешь!

— Не кипятись, беглый, — оборвал Ошлыков. — Плати пять тысяч и получай свой паспорт.

— Это за фальшивку-то! — воскликнул Щеголь.

— Паспорт настоящий. Теперь будешь Иван Тихонович Колпаков.

— Дорого, Кузьма Федорович!

— Дорого? Не бери.

Щеголю ничего не оставалось делать, как отсчитать деньги.

— На, последние забирай.

— Так-то лучше, Иван Тихонович, — алданский старовер. — И, помолчав, Ошлыков сказал: — Теперь слушай. Приведи себя в порядок, чтобы на человека был похож, а не на зверя. Дело есть, через пять дней навещу.

Якут вернулся ночью и сразу же повалился спать. Во сне он стонал и ругался. Щеголь толкал его в бок. Якут ненадолго успокаивался, и потом все начиналось заново.

Проснулся Якут в полдень. Плотно поел.

— Щеголь, — прохрипел он, — поговорить нам надо.

— Ну, говори.

— Паспорт привез Старовер?

— Мне привез, а не тебе. Ты мне лучше скажи, когда мы на Алдан двинемся?

— Вот чудак, — усмехнулся Якут и подумал: «Он в самом деле думает, что я его вылечил от цинги, чтобы вывести на Алдан. Ну, нет, беглый! Ты еще отслужи князцу Старкову».

— Зачем нам тут сидеть? — продолжал настаивать Щеголь. — Паспорт у меня есть, прописка есть. Вполне оформленный гражданин.

— А деньги у тебя есть? — с усмешкой спросил Якут.