Крестьяне смутились. Они не слышали о Ределле, но тем не менее приветствовали солдат с традиционным радушием. Новоприбывшие подробно расспрашивали о природе планеты, о числе ее жителей, количестве городов — крестьянам казалось, что это слово вполне равнозначно слову «деревня», — о типе экономики и прочих подобных вещах.

Прибыли другие корабли, и всей планете было возвещено, что отныне правящим миром является Ределл, что по периметру населенной зоны экватора будут размещены пункты сбора налогов, что ежегодно будут взимать определенную по специальной формуле долю зерна и мехов.

Россемиты важно перемигивались, не будучи уверены в том, что им ясен смысл слова «налоги». Когда пришло время сбора таковых, одни выполнили свою обязанность, другие же стояли, охваченные смятением, пока одетые в форму инопланетяне грузили обмолоченное зерно и шкуры в широченные мобили.

Кое-где негодующие крестьяне собирались вместе и доставали из сундуков древние охотничьи ружья — но из этого ничего не вышло. Люди с Ределла заставили их рассеяться, не солоно хлебавши. В отчаянии они понимали, что их тяжелая борьба за существование становится еще тяжелее.

Но было достигнуто новое равновесие. Непреклонный ределлский губернатор жил в деревне Джентри, откуда выселили всех россемитов. Он и его чиновники являлись малопонятными существами иного мира, редко вторгавшимися в сферу интересов жителей Россема. Периодически появлялись сборщики налогов, которыми были россемиты на службе у Ределла. Но к ним теперь уже привыкли — и крестьянин научился прятать свое зерно, загонять в лес свой скот и воздерживаться от слишком откровенной демонстрации своей зажиточности. Затем с тупым, непонятливым выражением он встречал резкие вопросы, касающиеся его доходов, просто обводя рукой все доступное взору.

Происшествий становилось все меньше, а налоги снизились, словно Ределл устал выколачивать гроши из этого жалкого мира.

Расцвела торговля, которую Ределл, возможно, нашел более выгодной. Люди Россема больше не получали в обмен изысканные изделия Империи, но даже ределлские машины и ределлское продовольствие были лучше, чем местная халтурная продукция. Доставлялась и одежда для женщин, отличавшаяся от домотканого тряпья, а это была, конечно, вещь весьма важная.

И снова Галактическая история достаточно мирно поплыла вокруг, а крестьяне продолжали выцарапывать жизнь из твердой земли.

Шагнув наружу из своего домика, Нарови подул себе в бороду. Первые снежинки уже вились над жесткой землей. Небо выглядело унылым, пасмурным, темно-розовым. Прищурившись, Нарови внимательно посмотрел вверх и решил, что настоящей бури пока не предвидится. Он вполне мог без больших трудов добраться до Джентри и избавиться от лишнего зерна, получив в обмен достаточное количество консервов, чтобы скоротать зиму.

Он рявкнул, обернувшись к двери, распахнутой им с нарочитым шумом:

— Заправлена ли машина топливом, Юнкер?

Изнутри донесся голос, и старший сын Нарови, чья рыжая бородка еще не успела толком вырасти, присоединился к нему.

— Машина, — сказал он угрюмо, — заправлена и на ходу, только оси в плохом состоянии. Это не моя вина. Я говорил тебе, что ею должен заняться специалист.

Старик отступил назад и оглядел своего сына сквозь нависшие брови, потом выпятил заросший подбородок.

— Может, это моя вина? Где и как я мог бы нанять специалиста? Или урожай не был скудным в течение пяти лет? Или мои стада избежали чумы? Или шкуры сами собой снялись…

— Нарови!

Хорошо знакомый голос прервал его на полуслове. Он пробурчал:

— Ну, ну, теперь твоя мать начнет встревать в дела отца и сына. Давай выводи машину и проследи, чтобы грузовые трейлеры были надежно прицеплены.

Он похлопал ладонями, одетыми в рукавицы, и снова посмотрел вверх. Собирались тускло красные облака, и проглядывавшее сквозь них серое небо не несло тепла. Солнце было скрыто.

Он уже собрался было перевести взгляд, когда глаза его что-то уловили, палец почти автоматически взлетел вверх, а рот распахнулся в крике, впуская в себя холодный воздух.

— Жена! Старуха, поди сюда!

В окне появилась недовольная физиономия. Глаза женщины проследили за его пальцем и округлились. Она с криком сбежала по деревянным ступенькам, на ходу схватив старую шаль и льняной платок. Кое-как замотав платок вокруг головы и ушей и накинув развевающуюся шаль на плечи, она выскочила во двор и прогнусавила:

— Да ведь это корабль из внешнего космоса!

Нарови раздраженно бросил:

— А что же еще это может быть? У нас гости, старуха, гости!

Корабль неторопливо заходил на посадку посреди пустого, замерзшего поля в северной части фермы Нарови.