нял на мотоцикле в магазин и закупил всевозможных консервов по списку, со-ставленному Игнатовым/, в первую очередь взяли кой-какие инструменты и измерительные приборы. И уж затем стали набивать два необъятных рюкзака остальными необходимыми в походе вещами, среди которых были два спальных мешка военного образца /их когда-то привёз Костя, что бы ходить с зятем на рыбалку с ночёвкой/, два прибора ночного видения, санитарную сумку и средства личной гигиены. Всё — новейшие образцы оборонной промышленности России.

Подумал Симаков и об оружии. Он подвесил на пояс немецкий штык-нож, острый как бритва, которым отец — упокойник бывало колол свиней. Ружья у Степаныча сроду не было, он не признавал охоту, считая её узаконенным убийством!

Игнатов, увидев чем вооружился зять, хмыкнул и демонстративно сунул в наплечную кобуру свой ПСС, после чего подвесил на пояс охотничий нож.

Сборы закончились, оба готовы были выступить в любую минуту…

Клавдия вернулась часа через два, аккурат к обеду. Увидев, что мужчины оделись по-походному и уже успели собрать рюкзаки, насторожилась, но промолчала. Только после обеда со смешком поинтересовалась, куда это они так вырядились.

Симаков, не зная с чего начать разговор, просто заявил, что они с Костей

отлучатся из дому на пару дней по делам, и что Клавдии в их отсутствие придётся погостить у матери, которая проживала в Дубинино.

Но жена и слушать не желала ни о каком отъезде.

— Ишь, чего удумали! — кипятилась она, — А огород? А скотина? А птица? На кого

я брошу всё хозяйство? Да и с какой стати мне уезжать? Не пойму, что вы ещё затеяли?

Она упёрлась как бык и стояла на своём непоколебимо. Симаков пришёл в отчаяние от её упрямства. Он не знал, что ей ещё сказать, как образумить. На помощь ему пришёл Игнатов.

— Покажи ей люк, Степаныч, — подучил он, — И расскажи о своём разговоре с Лыковой!

Услышав про целительницу, которая с некоторых пор стала для неё непререкаемым авторитетом, Клавдия присмирела. Симаков подвёл жену к колодцу. Показав фантастическую находку, тут же продемонстрировал действие невидимого гравитационного лифта. Клавдия немедленно потребовала, что бы муж и её таким же макаром "покатал", а то она ему не поверит.

Пришлось ему, а затем и Игнатову, выполнить просьбу недоверчивой женщины. Клавдия, взлетая наверх в их сопровождении, всякий раз тихонечко взвизгивала и мелко крестилась. Однако, быстро освоившись, стала самостоятельно совершать спуски и подъёмы. Она снова и снова прыгала в люк и задорно хохотала, появляясь на краю люка. Симакову это надоело и он чуть не силком заставил жену вылезти из колодца.

— Подымайся, ты ещё самого главного не знаешь!

Когда он сообщил ей о предостережении Лыковой, Клавдия заметно побледнела. А когда услышала, каким образом можно исправить положение, долго думала, прежде чем решилась отпустить мужа и брата в поход по подземелью. Давая своё согласие, она так и не смогла унять волнения…

Про неведомое ЗЛО, которое может поджидать путешественников под

землёй, Симаков благоразумно умолчал.

— Сделаем так, — решила Клавдия, — днём я буду по хозяйству управляться, а ночевать стану у матери. Сейчас я загоню птицу в курятник, задам свиньям, напою и перевяжу бычков и на мотоцикле уеду к матери. По дороге упрошу Маняшку взять нашу корову к себе на постой. Пару дней так то можно. Только вы там не

затягивайте…

Так и сделали, причём и муж и брат помогали ей во всём, что бы сберечь время. Симаков выгнал из сарая мотоцикл, загрузил в коляску гостинцев для тёщи, в том числе и привезённые Константином, и выкатил технику за калитку на дорогу.

Клавдия собралась, на прощание по очереди крепко расцеловала обоих, перекрестила, наказав беречь себя, и усевшись в седло, выжала сцепление до отказа и плавно, как учил муж, подала газ…

Когда "Урал" тарахтя и подпрыгивая на ухабах скрылся за поворотом, Симаков облегчённо перевёл дух: пол дела сделано!

Время перевалило за полдень.

— Пора, шуряк, и нам в путь-дорогу отправляться.

— Пора, Степаныч.

Они вынесли из хаты рюкзаки, заперли дверь и подошли к колодцу. Симаков осмотрел двор, словно проверяя не забыл ли чего, и спрыгнул прямо в люк, который всё это время оставался открытым. Игнатов по одному скинул ему рюкзаки.

Когда зять поймал их и отошёл в сторону, он спустил в колодец ноги, лёг на край животом и подтянув щит, накрылся им с головой. Потом оттолкнулся и спрыгнул вниз, напоследок окинув взглядом пустую улицу.

Встав плечом к плечу, путешественники задрали головы и посмотрели на серенький, едва отсвечивающий круг вверху. Это всё, что осталось им от земного мира!

Там, в вышине, как раз над щитом продолжала шелестеть листва на ветках и в просветы сверкала небесная синь… Когда они ещё сподобятся увидеть всё это? И увидят ли вообще?

— Ну и как мы закроем крышку люка? — поинтересовался Игнатов

— Простым мысленным приказом! — пояснил Симаков и на секунду замер.

Механизм его послушался!