— Зачем тебе, Вася? Это долгая, сложная и далеко не детская история… Нужно ли тебе её знать? — Папа, наверно, хотел, чтобы Вася подтвердил: «Нужно», а может, и не хотел, а спросил лишь для порядка.

Но Вася не отстал:

— Пап, расскажи.

— Ну, если тебе так уж хочется, слушай… — ответил папа. — Траулер Коковихина врезался в другой траулер, и его едва удалось спасти.

— А чего же он врезался? — спросил Вася. — Ведь капитан, как ты говорил, замечательный, опытный!

— Ещё какой! — сказал папа. — Он отлично водил суда, отлично знал все районы лова и особенным капитанским чутьём чувствовал рыбу, спускал трал и в любую погоду умел держаться на рыбьем косяке, а это так не просто, здесь опыт, талант и храбрость нужны! И всегда перекрывал план… Так вот, увидев впереди траулер, пересекавший его курс, Коковихин дал по телеграфу в машинное отделение команду «задний ход», а Мылкин — третий механик, бывший в то время на вахте, дал полный вперёд… Он был навеселе и спутал команды, а потом всячески отпирался, утверждал, что в точности выполнил команду из штурманской рубки.

— И ему поверили? — Вася остановился и дёрнул папу за руку. — Ему, а не капитану?!

— Да, получилось так… — Папа подумал, как трудно всё это объяснить сыну, но нужно. Видно, не из праздного любопытства затеял Вася этот разговор.

Папа коснулся рукой его мягких волос и сказал:

— Получилось так, Вася, что механику поверили, потому что один человек, второй штурман, своими ушами слышавший, как отдавалась команда, и знавший, что Коковихин прав, солгал и предал его…

— И за это ему ничего не было?!

— А кто докажет, что он солгал? Он был единственный свидетель.

— Что же теперь будет? Выходит, этот бессовестный врун победил?

— Пока что — да, но ненадолго. А ты что, Васька, вдруг так заинтересовался этим делом? — повторил папа.

Вася лишь пожал плечами.

— Па, а ты скоро кончишь работу? — спросил он через несколько минут.

— Теперь скоро, и тогда махнём с тобой в Сердоликовую бухту собирать камешки и загорать, и махнём не на теплоходе, а на более интересном транспорте…

— На каком?

— На нашем матраце.

Вася засмеялся.

— А про Золотые ворота ты всерьёз сказал или просто так?

— Всерьёз. Видал сидевших на них ребят?

— Видал… Па, а тебе удастся помочь Коковихину?

— Будем надеяться, что удастся. Если бы не надеялся, не взялся бы. Хочется так написать, чтобы всем было ясно, кто прав. Чтобы самые простые, точные слова убедили, доказали. И стали делом. Ведь мы, Вася, для того и живём, чтобы превратить слово в дело…

Папа в этот день работал допоздна. Чтобы не мешать Васе и маме, он перенёс настольную лампу на террасу и там стучал на машинке. Вася лежал и слышал сквозь полуотворённое окно стук и впервые за всю свою жизнь по-новому подумал о папе — где он только не был, о чём только не писал! Он присылал репортажи в свой журнал из Байконура, откуда в космос уходят ракеты, окутанные огнём и дымом; из сибирской чащобы, где прячутся соболи; из пастушеских чумов Малоземельской тундры; и однажды чуть не из кратера вулкана, который вдруг ожил, заработал на далёкой Камчатке, и земля раскалывалась и прыгала под папиными ногами. И наверно, всякий раз так непросто, так трудно было вникать в жизнь разных людей и писать так, чтобы всё и всегда было по правде. А сколько было у папы друзей! Частенько у них останавливались то бородатый геолог из Сибири, то тралмейстер с мурманского траулера, то камчатский вулканолог, с которыми папа сдружился в командировках; иногда приезжали сразу по двое, и тогда их квартира заставлялась раскладушками и походила на солдатский бивак, и мама сбивалась с ног от хлопот. Многие не любили папу. На него раз пять подавали в суд, а какой-то жуликоватый заведующий гаражом, которого папа вывел на чистую воду, обещал его по телефону даже убить…

И вдруг Вася с улыбкой подумал, что вот сейчас он слышит не просто стук металлических литер о белый лист, а пулемётный треск — папа неустрашимо и метко обстреливает своих недругов; что это он бьёт не по клавишам пишущей машинки, а стучится в дверь, чтобы достучаться до правды.

Утром Ира подбежала к их столу (Алькино семейство ещё не явилось), встряхнула чёлкой и весело спросила:

— Во что будем играть сегодня?

«Вот так да! — удивился Вася. — Вчера была чуть жива, а сегодня…» — и хотел уже созорничать: «В пограничников будем играть!», но подумал, что Ира может повернуться и уйти.

— В матрац будем играть сегодня! Хочешь?

— А кто ещё будет? — чуть исподлобья, внимательно посмотрела на него Ира.

— Да мало ли кто будет… — И вдруг Вася вспомнил про Андрюшку. — И Андрей обещал прийти на пляж…

— Ой, правда! — вскрикнула Ира и подпрыгнула, как на пружинах.

«Не надо было говорить про Андрюшку, — подумал Вася. — Опять будет всё время вертеться возле него, без умолку трещать и не замечать никого другого…» Но подумал Вася об этом без особого огорчения: ну и пусть вертится и не замечает! Главное, что придёт Андрюшка, его Вася ждал, наверно, куда больше, чем она, а от Васи Ира никуда не денется: живут ведь в одном подъезде.

Через час все были у моря. Матрац надували не так, как Алькину лодку, не подушечкой-насосом, а самым примитивным способом: брали в рот трубочку и дули.

Ира резво прыгала вокруг упругого в сине-красных цветах матраца, резкими движениями головы откидывала назад старательно расчёсанные волосы и оглядывалась по сторонам.

Андрюшки ещё не было, но с минуту на минуту он должен прийти.

Вдруг Ира сорвалась с места и, с радостным визгом перепрыгнув через матрац, помчалась по пляжу. По нагретой гальке к ним шло Алькино семейство: отец с Верой Аркадьевной, Алькой, с Таей и Ромкой. Они несли «дрова» — лежаки из струганых досок, скреплённые пропущенными через них шнурами. Их раскатывали на гальке, как танковые гусеницы.

Ира обняла Таю, зашепталась с ней о чём-то и при этом не спускала влюблённых глаз с её матери. Вася заметил, что и вчера, и позавчера Ира точно так же глядела на Веру Аркадьевну, будто она была её, а не Таиной матерью… Чего это, интересно?

— Как водичка? — спросил Виктор Михайлович у Васиного папы. — Не слишком нагрелась? Не люблю больше двадцати: жарко в воде, чувствуешь себя в ней, как клёцка в супе…

— Водичка в самый раз, — ответил Васин папа, — вот сейчас спустим надувной флот для ребятни. Пусть подурачатся!