– Не все? А может быть, все не любят? – ехидно спросил я.

– Может быть, – не стал спорить Вельхеор. – Ты это... тельце-то мое береги, пока я не вспомню способ, как тебя вернуть в твое тело.

Ишь ты какой, а он мое, интересно, берег?

– Еще как! – поспешил он заверить меня.

– А что это мы уже прощаемся? Ты мне не рассказал, почему и как тебя из моего тела прог... попросили уйти. Вельхеор махнул рукой:

– Дело-то прошлое, а тебе нужно добраться до Приграничья, пока не наступил рассвет. Иначе тебя с легкостью найдут Ремесленники. В Приграничье слишком низкий фон, чтобы тебя уловить. Мы еще с тобой побалакаем, – подмигнул он мне. – Может, даже расскажу о моих приключениях в вашем чудном мире.

Я смирился с тем, что сейчас больше ничего не узнаю, и двинулся прямиком в лес. Раз нужно успеть до рассвета, значит, следует поспешить.

Когда я уже отошел на десяток метров, до меня донесся крик Вельхеора:

– И еще одна просьба, вернее, даже совет – не говори обо мне Кельнмииру. Он, конечно, последние пятьсот лет прикидывается добрым дядькой, но если, убив тебя, он сможет убить и меня, то вопрос выбора стоять не будет.

Я в очередной раз подумал о том, что же такого сделал Вельхеор, что его так ненавидит Кельнмиир. Если Вельхеор это помнит. А то что-то он некоторых вещей не помнит... минуточку... Вампиры же ничего не забывают! Мне же Ромиус рассказывал. Хм-м..... Значит, либо Вельхеор врет, либо что-то с ним не то, если это вообще Вельхеор.

С трудом переборов желание вернуться назад и спросить что к чему, я продолжил идти по лесу. Мне показалось, что с золотистых деревьев кое-где свисают обрывки теней непонятной формы, но они на меня не реагировали, из чего я заключил, что тени самые обычные. Или же Вельхеор их так напугал? В общем, теней бояться нечего, а вот прочая живность в этой Империи явно в избытке. Причем только ночью, потому что днем, насколько я понял, бояться нечего. Но не это меня сейчас интересовало. Самый главный вопрос– это вопрос жизни и смерти. Жив ли Кельнмиир? А если жив, то найдет ли он меня?

Под моими ногами тихо шелестела листва, а на небе, как я и предполагал, появились две разноцветные луны. Я не уверен, что до этого они прятались за тучами, потому что никаких туч я не видел. Просто они неожиданно появились будто из ниоткуда. Если красная смотрелась зловеще, то желтая сверкала загадочным добрым светом. Вот только красная луна была почему-то больше, чем желтая. Интересно, говорит ли это о чем-либо, например, о преобладании сил в мире?

Вскоре за спиной остались уже последние золотые дубы, или клены, или еще чего, а впереди показались одноэтажные дома. Эти дома показались мне знакомыми, то ли все дома Приграничья были одинаковыми, то ли я пришел к тому самому месту, где меня собирались сжечь. Оптимизма это открытие мне не прибавило. Не хотелось бы повторения шоу со столбом и хворостом.

Я крадучись пошел между зданий к уже знакомой мне площади. Во всяком случае, мне показалось, что площадь именно та.

Сейчас на площади не было ни единой живой души, но я все же решил поостеречься. Просто на всякий случай. По площади гуляли знакомые одинокие тени, которые при моем приближении неторопливо уплывали. Безликие с неохотой отдавали клочки света и за моей спиной торопливо смыкались, не давая свету ни единого шанса.

Как это часто бывает, я не заметил, что небо начинает светлеть. А когда заметил, обе луны уже были еле видны, а с востока выползало солнце. Хотя, минуточку... еще одно солнце выползало с запада! А Кей говорил, что два солнца будут... не помню когда... Видимо, уже пора.

Я шел по площади, удивленно глядя на небо, и поэтому пропустил момент появления на площади Кельнмиира. Я поднял глаза, а он уже стоял передо мной и ухмылялся. Свеженький, бодренький, даже не запылившийся. Только в уголке губ у него едва виднелась запекшаяся кровь.

– Как пробежка? – с ходу поинтересовался он.

– Нормально, – небрежно ответил я, все еще с опаской глядя на испачканную кровью губу. – А как ты умудрился так легко отделаться?

– Легко? – переспросил Кельнмиир. – Да я добрых полчаса восстанавливался. Если бы мне под руку не попался один зазевавшийся стражник, то потребовалось времени раз в пять больше.

Я начал догадываться, зачем ему понадобился этот самый стражник.

– А стражник?... – неуверенно начал я.

– Жив твой стражник, – небрежно махнул рукой Кельнмиир и слизал языком остатки крови с губы. – В человеке пять литров крови, потеря какого-то литра – далеко не смертельна. Найдут, откачают, поест мясца, печенки – и как новенький.

Надеюсь, что это правда. Стоит ли ему верить? Он ведь вампир.

– Пойдем? – с ходу продолжил он, накидывая капюшон. Я посмотрел по сторонам.

– Куда?

– Хм-м... хороший вопрос, – неожиданно задумался Кельнмиир.

Над площадью светало. Кельнмиир очень вовремя надел капюшон, потому что, едва он произнес последнюю фразу, на нас упал первый золотой лучик света. Тени начали судорожно разлетаться с площади, прячась неведомо куда, скорее всего по каким-нибудь подвалам. Некоторые безликие не успевали, и их слизывало лучами света. Они беззвучно исчезали, а на их месте свет вспыхивал особенно ярко. Мостовая засветилась радугой красок, отсвечивая свет солнц. Мне стало окончательно ясно, почему днем нельзя было увидеть ни одной тени. С неба светили два огненных шара солнц, а на земле камни мостовых и стены домов отсвечивали тем же ярким светом.