Одно из любимых изречений Капицы: «Говорят о любви, о делах — пишут». А писать деловые письма надо уметь, это своего рода искусство. Этим искусством Петр Леонидович владел в совершенстве.

«Каждое письмо,— говорил он мне,— должно быть посвящено одному вопросу. Нельзя в одном письме писать о разных вещах...» И вот как он объяснял, почему не надо так делать: «Начальство,— говорил он,— должно поставить на письме резолюцию, кому-то поручить разобраться и доложить. А если в письме ты пишешь об одном, о другом и о третьем, то и начальству приходится думать о том, кому же поручить разобраться и доложить. Вот почему такие письма обычно пропадают. Исчезают в канцеляриях...»

Петр Леонидович этого правила придерживался неукоснительно. Бывали случаи, когда он в один день одному человеку отправлял два отдельных письма — по двум разным вопросам.

Этому правилу он следовал и тогда, когда писал статью — публицистическую — или выступал с докладом. Одна главная, сквозная тема пронизывает любое его выступление. В этом, я думаю, один из главных секретов поразительной глубины, цельности и убедительности многих статей и докладов Капицы...

Значительную часть настоящей книги составляют письма, которые Капица писал руководителям страны и Академии наук. И в этих письмах, как и во всем, что делал Капица, мы видим стремление к действенности, к «конечному результату», как мы любим сейчас говорить. Руководители страны, руководители Академии наук — аудитория весьма влиятельная, от нее много зависит и в жизни науки, и в жизни страны. Вот почему и работал Капица над письмами «наверх» не менее серьезно и ответственно, чем над статьей или докладом.

Письма «наверх» он не диктовал. Первый набросок, первый вариант писал от руки в тетради или блокноте большого формата. Анна Алексеевна «расшифровывала» этот черновик, причем даже она не всегда могла разобрать его стремительный почерк. Она оставляла пропуск в машинописном тексте, а неразборчивое слово подчеркивала красным карандашом. Петр Леонидович вписывал пропущенные слова и правил машинописный текст, причем правил весьма решительно, вычеркивая страницы и абзацы и вклеивая большие куски, написанные от руки. Анна Алексеевна снова все перепечатывала. Петр Леонидович снова правил. К адресату уходил обычно четвертый или пятый вариант письма. Отвозили эти послания личные курьеры Капицы — Анна Алексеевна, постоянный его помощник в научных исследованиях Сергей Иванович Филимонов, а с лета 1955 года — автор этих строк. В экспедиции Кремля или ЦК партии мы получали расписку: «Дана в том, что от академика П. Л. Капицы получен пакет на имя товарища такого-то...» Бумажка эта подкалывалась затем к копии письма. Все эти расписки до сих пор хранятся в архиве Капицы. Так же как и все варианты и черновики отправленных (и не отправленных) им писем.

Некоторые письма Капицы «большому начальству» напоминают газетные или журнальные статьи — научно-популярные или публицистические. Одно из писем Сталину (оно не включено в эту книгу) предваряется даже эпиграфом: «Время дороже всего. Суворов». Есть письма, разбитые на главки.

«Пришлось писать длинно,— пишет Капица Н. С. Хрущеву 18 июня 1961 года,— а то получилось бы неубедительно».

Убедить, сделать руководящее лицо своим союзником в решении той или иной проблемы — вот к чему стремился Капица, обращаясь «наверх».

Многие письма, публикуемые в настоящей книге, писались в те годы, когда общественное мнение в нашей стране особой роли не играло. Решающим в те годы становилось «мнение» власть предержащих. «Есть мнение»,— говорили с таинственным и важным видом (да и сейчас еще говорят) аппаратные люди.

То было время Административно-командной Системы, как мы ее сейчас называем. И Петр Леонидович, человек мудрый и трезвомыслящий, прекрасно понимал, что в условиях этой системы чрезвычайно важно — для дела, для науки, для строительства социализма — умело воздействовать на «общественное» мнение высших эшелонов власти. На эту работу он не жалел ни времени, ни сил. Причем порой эта работа была смертельно опасной, сравнимой, пожалуй, только с работой сапера.

Академик Е. М. Лифшиц рассказал мне однажды о своем разговоре с Капицей. Петр Леонидович показал ему письма, которые он написал Сталину после ареста В. А. Фока и Л. Д. Ландау, и письма тому же адресату с резкой критикой Берии... Евгений Михайлович спросил Капицу, не испытывал ли он страха, когда писал эти письма, не казалось ли ему, что он входит в клетку с тигром. «Я об этом не думал,— сказал Петр Леонидович.— Я только знал, что это нужно сделать...»

Нужно сделать. Нужно написать. Прийти кому-то на помощь. Двинуть вперед дело, нужное стране...

Не проситель — гражданин, равноправный хозяин своей страны,— таким предстает Капица в своих письмах руководителям государства. «Вот смотрите сами,— пишет он В. И. Межлауку 27 апреля 1936 года.— Вы — правительство, я — ученый. Но мы оба граждане Союза и перед нами одна задача —добиться процветания страны...»

Добиться этой цели — процветания страны, процветания социалистической Родины — невозможно, по мнению Капицы, без передовой науки. «Двигать вперед нашу технику, экономику, государственный строй может только наука и ученые»,— пишет он Сталину 3 октября 1945 года.

Приведу еще одну характерную выдержку из писем Капицы. 13 декабря 1935 года, всего лишь год спустя после того, как он приступил к работе на родной земле, Петр Леонидович пишет жене в Кембридж:

«...Вчера играл в шахматы с Алексеем Николаевичем [Бахом]. Славный старик, но мы с ним не согласны в одном. ...Я ему говорю, что научное хозяйство в отвратительном состоянии, а он говорит: «Да, это правда, что поделаешь, сейчас есть более важные вещи, чем наукой заниматься...» И прочее. Вот тебе образчик, как может ученый добровольно отодвигаться на второй, а там [и на] третий план. Я считаю, что науку нужно считать очень важной и значительной, а такой inferiority complex (комплекс неполноценности) убивает развитие науки у нас. Ученые должны стараться занимать передовые места в развитии нашей культуры и не мямлить, что «у нас есть что-то более важное». Это уж дело руководителей разбираться, что самое важное и сколько внимания можно уделять науке, технике и пр. Но дело ученого — искать свое место в стране и в новом строе и не ждать, пока ему укажут, что ему делать...»