Краем глаза Лизандра углядела, что Роланд тоже готовится к бою. На сердце потеплело.

— Оба-на! — услышала она вдруг, — так он тебя таки не съел! Сестренка!

Какой-то крупный, небогато одетый субъект, сграбастал Лизандру в объятья и легко оторвал ее от земли.

— Бруно! — запыхтела Ее высочество, — отпусти меня, дурень!

— А мы боялись! Мы переживали! — это вокруг принцессы уже прыгал мальчик лет десяти.

Еще два молодых человека — один лет так пятнадцати, а другой двадцати — оба невысокие, крепенькие и русоволосые, подошли к принцессе и встали рядом, радостно улыбаясь.

— Я рад, что счастливое семейство воссоединилось, — проворчал дракон, — но мне здесь, под сетью, немножечко неуютно.

— Молчи, тварь! — грозно выкрикнул Бруно.

— Эй, братец, — возмутилась Лизандра, — это мой дракон, какого лешего ты им распоряжаешься?

Бруно насупил брови.

— Чего это он вдруг стал твой? Это мы его поймали!

— А не надо было его ловить! Ты бы еще Пофигиста поймал, и сказал, что он твой!

— Кого?!

— Пофигиста, коня моего!

— Э… Желтенького? Так он твой, значит…. А мы его того….

— Съели?!

— Тоже поймали.

К пещере, полный решимости, со злобно горящими глазами, подошел Пофигист. Его уздечка была порвана, в гриве застряли колючки. Пофигист покосился на спеленутого сетью дракона и медленно повернулся задом к Бруно, справедливо определив в нем главного в этой банде принцев-мародеров.

Наблюдающая за этими манипуляциями и вполне осознающая их суть Лизандра помедлила немного, размышляя о том, стоит ли помогать вредному старшему брату, но затем все же выкрикнула:

— Берегись!

Бруно отпрыгнул в сторону. Копыто Пофигиста просвистело буквально в двух сантиметрах от плотненького тельца принца Урийского.

— Ладно, — отдышавшись, миролюбиво заявил Бруно, — пусть это будет общий дракон. Давай, рассказывай быстрее, как его убить.

— Не надо его убивать! — закричала побледневшая Милисента.

— А это кто? — заинтересовался Бруно.

— Ты тему не меняй! — возмутилась его сестра, возмущенно топая ногой. — Немедленно отпусти Шарика!

— Чего ради? Я щас отпилю ему голову, и она здорово будет смотреться на стене у нас в зале. Все обзавидуются!

Пофигист снова стал занимать боевую позицию.

Тут уже не выдержал Роланд.

— Молодой человек, — сказал он, — я рекомендую отпустить дракона. Во-первых, отпилить ему голову будет весьма затруднительно. Во-вторых, Вы же видите, он не причинил Вашей сестре вреда. Он относится к принцессам дружественно. А дружески настроенный дракон — гораздо больший повод для зависти, чем его голова на стене. Тем более, Ваша стена может такой тяжести и не выдержать.

Шарик и Пофигист с уважением на мордах уставились на претендента.

— А ты кто такой, чтобы советы мне здесь давать? — возмутился Бруно.

— Щас по зубам получишь, — прорычала Лизандра.

— Я — Роланд.

— Кто? Рыцарь, а может, принц?

— Я — Роланд, король Миссонии.

Тут Бруно как будто сдулся.

— Ах, тот самый, — пробурчал он, — Лизкин жених…

Лизандра нахмурила брови. Как по команде, Шарик, Пофигист и принцессы 2 и 3 недоуменно на нее уставились.

— Ах, да! — отмахнулся Бруно, — Лизка же не в курсе! Ну, Лизок, мы тебя просватали. Давно уже, просто не хотели раньше времени воду мутить. А это Роланд, твой, типа, жених. Он что, тебе не сказал? Забавно. Ну, теперь ты знаешь. А дракона я тебе все равно не отдам. Ааааа! Уберите от меня Вашу бешеную лошадь!

Это Пофигист, не надеясь уже на собственную меткость, подкрался и куснул наследника престола Урии за мягкое место.

Меж тем Ариэль, не вмешиваясь в беседу, аккуратно разрезАла сеть, и выпутывала из ее остатков конечности дракона. Наконец, Шаррауданапалларамм был освобожден.

— Ну все, — сказал он, — ребята, вы дождались.

— Только не ешь их! — испуганно воскликнула Ариэль, — Мы только лечить тебя закончили!

— Ешь-ешь! — мстительно заявила Лизандра, — он из тебя чучело сделать собирался! Мой дракон, мой дракон… Ничейный он! Вот!

Шарик задумался. С одной стороны, его мстительная драконья натура требовала подвергнуть гнусных нарушителей его спокойствия какому-нибудь жестокому наказанию, с другой стороны, наказаний дракон знал только два — спалить или сожрать. При этом Шарик справедливо полагал, что Лизандра впоследствии может не оценить ни того, ни другого. Что бы она сейчас ни говорила.

А потому Шарик выпустил из ноздрей по струйке дыма, уронил на сухую траву несколько искорок (намеренно, на сухую, чтобы по ней пламя побежало — для наглядной демонстрации возможностей), потом зевнул, показав набор шикарных, белых, острых зубов, наконец, расправил крылья, чтобы все оценили их размах.