–  Бегите зараз до командира полка, - приветствовал он меня.

В свое время я расскажу о нашем командире подробнее. Мне еще не раз о нем вспоминать. Здесь замечу только, что большинство, и я в том числе, его очень любили.

–  Вот и хорошо, что прибыли, Борисов, - сказал он, когда я вошел в землянку, где недавно разместился командный пункт полка, и отрапортовал по форме.
– Получите приказ явиться в Адмиралтейство к такому-то, - и он назвал фамилию.

Меня как громом поразило это сообщение. Больше всего на свете мне не хотелось покидать полк и своего командира.

–  Василий Иванович, - сказал я, от неожиданности забыв об уставной форме, - разрешите узнать: неужели меня от вас забирают?

Командир посмотрел на меня иронически, покачал головой. По-видимому, уж очень жалобно прозвучал мой голос.

–  Не думаю, Борисов. Хотя машин сейчас у нас маловато, но скоро получим. А народ в недоборе. Вызывают по делу - и баста, там узнаете. Вернетесь в Б.

Я зашел к себе на квартиру. Перед зеркальцем брился летчик нашего сто пятого, мой командир, мой Вася Калугин.

–  Как дела?
– спросил я, стараясь казаться спокойным.

–  Паршиво. Вчера бомбил нас… А ты опять уезжаешь, Борисов? Ну и ладно: нет хуже сидеть без дела. Только тем и заняты, что перебазируемся… Сводку читал?

–  Читал.

–  Невеселая сводка, но вот, веришь, убежден, что не сегодня-завтра его тяпнут. Ведь это все от неожиданности, оттого, что он первый ударил… Эх, Сашка, черт, - горячась, заторопился Калугин, - не дойдет он до Ленинграда, не бывать этому… Ты своих эвакуировал? А я бы не трогал с места: мы же в конце концов его разобьем, Саша!

–  Одного не понимаю: за каким чертом меня вызывают? Ежели в другую часть - не пойду, хоть на губу, а не пойду!
– сказал я, думая о своем.

Налив на край вафельного полотенца одеколону, Калугин вытер кирпично-красное от загара лицо и широкую короткую шею.

–  Никуда тебя не заберут. Как в городе?
– спросил он.

Я объяснил, что в городе пропасть народу, что отправляют детей и стариков.

–  Да, дела-делишки, - крякнул Калугин, положив полотенце на подушку.
– Будь они прокляты! Так уезжает все-таки народ, говоришь? И чего нам с тобой не хватает, чтоб сейчас, сию минуту вколотить его, подлеца, в гроб?

Я бросил в чемодан полотенце, зубную щетку, мыло.

–  Ведь люди у нас какие - черт его знает на что способны!
– размышлял Вася Калугин.
– Ну да хоть бы вчерашний случай. Приезжает к нам одна гражданка…

–  Что еще за гражданка?

–  Вполне обыкновенная, зовут Настей, - сказал Калугин, расплываясь в самой добродушной улыбке.
– А задача серьезная: перебросить эту гражданочку к немцам в тыл. Я как раз у командира был, когда привезли ее на машине. Показала свои документы. «Мне, - говорит, - надо как можно скорее».
– «Вот с Калугиным и полетите, - поясняет Василий Иванович, - ночью полетите, он отлично ориентируется, как раз над местом сбросит». А я гляжу на нее прямо-таки с удивлением: этакая… ничего особенного! И откуда только смелость берется? Повел ее обедать в салон, потом отдыхать. С ней был чемоданчик. «Я без чемодана, - говорит, - не могу прыгать: там у меня, видите ли, бальное платье». Ну что ты скажешь? Чего же нам после этого не хватает, Саша? Молчишь?

–  Нам с тобой, скажем, не хватает самолетов, - сказал я.

–  Ерунда, не только в нас дело, - Калугин подмигнул своими голубыми, широко расставленными глазами.
– Времени пока не хватает. Понимаешь, это как в шахматах: он сделал первый ход, а мы еще по-настоящему не ответили. Понятно?

–  Понятно, - сказал я, - мысль не особенно хитрая.

–  Ну и пусть не хитрая, черт с тобой, пусть я не хитрый, зато эта гражданочка, которую я вчера с ее бальным платьем к немцам сбросил, она хитрая. Не понимаешь? Ладно. А давай все же попрощаемся, вдруг тебя переведут…

–  Типун тебе на язык, - сказал я.
– Вот увидишь, не переведут!

–  Ладно, - сказал Вася Калугин, - не горюй, воевать всюду можно.

Мы расцеловались. Я взял чемодан и пошел в автобат.

* * *

И вот я снова в Ленинграде, снова на твердой земле, снова в «порту». Первым делом отправился в Адмиралтейство. Меня принял какой-то майор береговой службы, повертел пропуск и вызов.

–  Борисов?
– спрашивает.
– Лейтенант Борисов?

–  Так точно, - говорю, - Александр Евграфович.

–  Ну так приходите завтра. Начальник раньше не приедет. Можете быть свободным.

Начальству, конечно, видней. Я вышел из Адмиралтейства, прошелся по Саду трудящихся. Студенты там рыли укрытия.

Как быть? Ехать в часть на день - не хочется. Решил: дай поживу в «Астории», чем черт не шутит, ведь я в «порту», и сама судьба предоставила мне отпуск. Тут я первым делом вспомнил о Вере. Но, как назло, оказалось, что записную книжку я оставил в части, сунув по ошибке в старый китель Калугина, как я потом узнал. Справочные адресные бюро не работали. Изругав себя последними словами, я все же поехал на канал Грибоедова. Мне помнилось из разговора, что она жила где-то там.