– А как у тебя с концертом? Нормально? – вдруг вполголоса спросил Тыликов.

У Максима прыгнуло сердце.

– Все… нормально… А ты видел?

– Не… Мамка за картошкой послала, потом в аптеку. Да я и не знал, в какое время покажут.

– А откуда знаешь, что концерт?

Тыликов усмехнулся и хотел что-то сказать. Но подошла Таня, и он промолчал.

– Ой, вот мы уже где! – обрадовалась Таня.

– Вставай, – сказал Максим и отодвинулся, надавив спиной на Тыликова. И тут возмутился Мишка Стременко:

– Смотрите на нее! "Ой, вот мы уже где!" А ты тут стояла?

– Мы же вместе, – сказал Максим.

– Это вы сзади вместе были, а сюда тебя Верка одного поставила!

– Как это одного, если мы вместе?

– Какие хитрые! – зашумели те, кто стоял позади. – Ковальчук одна была, а их двое!

– Эта вообще не из нашего класса!

– Если не из нашего, то не человек? – спросил Максим.

– Да ладно вам, – сказал Тыликов ребятам. – Пусть стоят.

– Ты не лезь, Тыля! Пускай очередь занимают и стоят!

– Ладно, Таня, пойдем на старое место, – гордо сказал Максим.

Старое место было за Владиком Поляковским. Но за ним теперь стояла длинная и вредная Зинка Ступина.

– Мы здесь стояли, – объявил Максим Зинке. – Владик, скажи.

– Ага, стояли, – послушно подтвердил маленький смирный Поляковский.

– Гуляй, – сказала Зинка. – Кто стоял, тот стоял, а если кто бегал, это не мое дело.

– Ну-ка пусти, – потребовал Максим и попытался отодвинуть Зинку локтем. Зинка была на голову выше Максима и сама его отодвинула довольно решительно.

– У, дерево, – растерянно сказал Максим. Не драться же со Ступиной! И смешно, и невыгодно: хоть и девчонка, а отлупит. Но отступать тоже было нельзя. – Кому говорят, пусти!

– Что за крик?

Голос был насмешливый и очень знакомый. Максим даже вздрогнул: сзади стоял Витька Транзистор!

Это был непохожий на себя Транзя: причесанный, в новеньких джинсах и белой рубашке. К рукаву его булавками была пришпилена широкая повязка с голубыми буквами "ПП". Максим сразу догадался, что это "Пост порядка" или "Патруль порядка", о котором недавно говорила в школе Римма Васильевна.

Но почему в этом патруле Транзя, от которого никому житья нет? А может быть, он срочно перевоспитался? Что-то непохоже. Вид, конечно, приглаженный, но глаза все равно вредные.

За Транзей стояли двое незнакомых мальчишек – класса из пятого или шестого.

– Что за крик? Почему нет порядка? – повторил Транзя с язвительной улыбочкой. – Это Рыбкин нарушает? Ай-яй, какой невоспитанный…

– Я здесь стоял! – сказал Максим.

– Он стоял, – подтвердил Владик Поляковский и заработал от Зинки Ступиной незаметный шлепок по затылку.

– Он сам не знает, где стоял, – заявил Мишка Стременко. (Ну что Максим ему сделал плохого?) – То тут, то там лезет. А она совсем не стояла.– Мишка ткнул пальцем в Таню.

– Сам ты не стоял! – сказал Тыликов.

– Стояли они! Мы видели! – зашумели девчонки, которые были впереди.

– Это что здесь происходит? – прозвучал взрослый голос, и все на миг замолчали: увидели Розу Михайловну – учительницу из третьего "Б". Роза Михаиловна была пожилая, с черной прической, похожей на кавказскую папаху, и строгая. – Почему такой беспорядок? Это опять Тыликоов верховодит?

Тыликов сказал:

– Как что – сразу я.

– Это Рыбкин, – с улыбочкой объяснил Транзя. – Это воспитанный тихий Рыбкин лезет без очереди, да еще не один, а с подружкой.

– Мы стояли! – крикнул Максим.

– Тихо, тихо, – сказала Роза Михаиловна. – Все должны стоять на своих местах. Никто не должен нарушать дисциплину.

И она удалилась, уверенная, что навела порядок и рассудила спор.

– Ясно, моя Рыбочка? – спросил Транзя. – В очередь! Занимать надо, моя хорошая. Во-о-он там! Топай-топай-топай… – И он показал в хвост очереди, где только что пристроился в полном составе еще один класс.

– Ну их, пойдем куда-нибудь, – шепотом сказала Таня.

Максиму все еще хотелось покататься на колесе.

Но стоять здесь после всего, что случилось, было тошно.

– Пойдем в тир. Я пятьдесят копеек могу истратить вместо обеда.

И они пошли рядом, не оглядываясь. Все замолчали. Потом Тыликов окликнул :

– Макс, иди на мое место! А она – на Веркино!

– Спасибо. Мы в тир, – сказал Максим.

Где тир, они точно не знали и слегка заплутали в аллеях. Оба молчали. Максиму было неловко за ребят. И за себя: не смог добиться справедливости. Чтобы заглушить неловкость, он досадливо сказал: