Мальчик бросил взгляд на часы: без десяти пять.

"Зеленые комбинезоны" все еще в бункере. Нет сомнений, они следят, чтобы ничто не встало на пути их успеха.

Мишель отчаянно искал способ осуществить план, который созрел у него в голове… И, неожиданно для себя самого, нашел.

Не теряя времени на обсуждение с Кабиссу, мальчик бросился в заросли. Обежав бункер кругом, он подошел к западной стене.

Его тревога моментально рассеялась: он увидел, что обшивка, в которую упакован был аккумулятор, все еще валяется в траве, там, где ее бросили "зеленые комбинезоны".

Мишель оглянулся вокруг — и метнулся к обшивке. Это была очень прочная, плотная ткань, с петлями и ремнями по краям. Мальчик схватил ее и побежал к лестнице, ведущей на крышу.

С рекордной скоростью взобравшись по скобам на крышу, Мишель на четвереньках, стараясь не производить шума, пополз к вертикальной трубе, торчащей в одном из углов. Он не ошибся. Это была именно выхлопная труба, оснащенная большим "глушителем". Впрочем, ржавчина уже сделала свое дело, и цилиндр на трубе представлял собой какое-то железное кружево оранжевого цвета.

И вот Мишель возле трубы. Он ощутил идущий от нее жар, и в тот же момент в лицо ему ударила удушливая волна газа.

"Кажется, я обожгу себе руки, — подумал он. — Но что делать?…"

Мальчик свернул обшивку в плотный комок и, стиснув зубы, торопливо приблизился к пышущей жаром трубе. Ком ткани вошел в нее и застрял в нескольких сантиметрах ниже кромки проржавевшей жести. Стараясь не обращать внимания на обжигающий жар, Мишель, стоически вдавливал пробку все дальше в трубу.

Обливаясь потом, дрожа от усталости и от нервного напряжения, Мишель не смел взглянуть на часы.

Генератор работал. Хотя пробка была довольно толстой, Мишель продолжал держать ее, боясь отпустить слишком рано.

Прошло две-три минуты, которые показались мальчику вечностью. И вот мотор дал сбой… второй… И — наступила тишина.

Внизу стукнула дверь, послышались торопливые шаги, сопровождаемые криками ярости, и хриплые команды… Голос, который их произносил, срывался от злости…

Все еще не отпуская пробку, не смея поверить в успех своего безумного предприятия, Мишель боязливо посмотрел на часы. Они показывали без двух минут пять.

Измученный усталостью и волнением, мальчик сидел опустошенный, равнодушный ко всему, что могло произойти дальше… Но оцепенение его продолжалось недолго.

Над островом Байи возникло и разлилось до гигантских размеров светящееся оранжевое облако. И вдруг из него вырвался огненный факел, протянувший щупальцы над морем и превративший едва начавшую сереть ночную тьму в яркий день.

Крики бессильной злобы внизу зазвучали с новой силой.

Мишель почувствовал, как его переполняет огромная радость, настоящее наводнение счастья, которое сметает прочь усталость, бессилие, боль… У него едва не вырвался крик триумфа.

Единственный посторонний факт вдруг дошел в этот момент до его сознания: он обнаружил, что матерчатая пробка, которой он заткнул трубу, горит… Быстро и без раздумий Мишель схватил ее и швырнул через край террасы вниз.

Только тут он вдруг осознал, что ему предстоит еще самое трудное: не попасть в руки "зеленым комбинезонам". Мальчик бросился к лестнице.

Внизу никого не было видно.

"Они же, наверное, все перед дверью, — подумал мальчик. — К счастью… Если, конечно, не заметили тот горящий комок, который я сбросил…"

Удивление, а вслед за ним и уныние, видимо, пересилили во вражеском лагере царившую там бешеную злобу. Старт "Прометея" означал для них полный крах. Конечно, теперь они попытаются скрыться, бежать с острова Пастурэ.

Мишель быстро спустился по лестнице и одним прыжком оказался под защитой кустов…

Отдышавшись, он прислушался — и поразился тому непривычному спокойствию, той тишине, которые царили на острове. Сначала мальчик отнес это впечатление на счет контраста, которого не могло не быть между этим моментом и теми минутами, что он провел в нечеловеческом напряжении около выхлопной трубы, раскаленной и пыхтящей. Но неподвижность деревьев и кустов подсказала ему: мистраль наконец утих…

Однако тут же что-то шевельнулось у него за спиной; он вздрогнул от испуга. Готовый броситься в бегство, Мишель стремительно обернулся — и облегченно вздохнул, увидев улыбающееся лицо Кабиссу, который, конечно, дожидался его возвращения.

Рыбак поднял вверх большой палец здоровой руки.

— Вот это да! Что ты там сделал с этим мотором, что он заглох, а? Ей-богу, это ведь ты его заглушил! Ну, признавайся!..

Вместо ответа Мишель лишь кивнул и показал свои почерневшие, обожженные руки.