Порой кажется, что легкие покрываются плесенью. В таком мире — урбанизированном мире прогресса нет места даже чахлому пятачку травы, не говоря о большем.

В моем мире.

Я растянулась под сенью раскидистого дуба, моя голова покоилась на коленях Демма. Наши правые руки тесно переплелись.

Чувства необычайного покоя и единения наполняли меня.

Демм вытянул ноги, чтобы мне было удобней. На его губах играла легкая полуулыбка, а глаза тоже наблюдали за небом.

За те часы, проведенные в этом мире, я, наконец, получила возможность безнаказанно любоваться его лицом. Я жадно впивалась взглядом в волевую линию подбородка, чуть узковатые губы, обычно изогнутые в усмешке, но когда он смеется, презрительные губы превращаются в открытую улыбку, а брови взлетают над зажмуренными глазами. Он всегда их жмурит, когда смеется.

В высокие скулы, тонкий нос с легкой горбинкой, низко нависшие над прищуренными глазами изящные черные брови. Мне так и хочется разгладить морщинки, залегшие меж них.

В высокий лоб, пересеченный росчерками рваной челкой, в вечном беспорядке разметавшиеся волосы, длиной в пол ладони… Словно пытаясь навечно высечь их образ в душе.

Он выглядит таким сосредоточенным. Это то состояние, что я принимала за каменную или же восковую маску.

Кто он для меня? Снова и снова я задавала себе этот вопрос.

Разум отвечал: почти незнакомый человек, волей судьбы столкнувшийся со мной еще раз.

А сердце, голос которого был слабее, тихо шептал: человек, пробудивший не похожие на другие чувства. Давший тепло… оказывается, мне его так не хватало…

Далекая мысль, раньше прятавшаяся в глубине, проникла через брешь стены разума и на мгновение наполнила меня. Одна лишь мысль, что Демм исчезнет и сердце сжимается, отдавая в груди тысячами острых иголок…

Я так боюсь, что сказка кончится…

Куда делось мое спокойствие и самоуверенность?

Бездумно, я потянула руку к большому солнцу, будто пытаясь схватить его. Но как бы я не тянулась, оно все также оставалось на небе. Жест получился по-детски глупым.

— Хочешь поймать солнце? — мой жест не остался незамеченным для Демма.

— Да нет, — я уронила руку на траву.

Спиной я ощутила, как он напрягся. Потянуло серой.

— Смотри.

Пред носом появилась его ладонь, над которой, трепеща и потрескивая, парил огненный шарик. Я приподнялась и схватила двумя руками ладонь. Кожа на ней просто полыхала. Я даже обожглась немного.

— Ух ты!!!

Шарик связывался с ладонью едва заметными, мелко вибрирующими оранжевыми нитями. Поэтому то шарик едва слышно жужжал!

Я восхищенно переводила взгляд с него на улыбающегося Демма.

Но его улыбка была намного прекраснее и волнующее, чем огненный шарик.

Кажется, я в который раз покраснела…

— Только аккуратней, не дотрагивайся.

Но любопытство пересилило, и я ткнула в шарик пальцем. Я ойкнула, а огненный шарик с шипением исчез. Хотя ойкнула я скорее от неожиданности, шарик не причинил мне ни малейшего вреда.

— Ну зачем трогала? Больно? — вскинулся Демм.

Я помотала головой, поглощенная рассматриванием места исчезновения. Повертела, пальцем потыкала. Хм… обычная ладонь. Я развернулась на девяносто градусов, и с твердой уверенностью выудить все, воскликнула:

— Как ты это сделал?

— Профессиональная тайна, — улыбнулся Демм еще шире.

— Нечестно! Скажи, ну скажи! — я трясла его за воротник. — Хотя нет, — на секунду отпустила и вновь начала трясти, — лучше научи!

В конце концов его голова гулко столкнулась с деревом.

— Уй… не так сильно, а то ведь недолго и инвалидом стать, — он сморщился и стал щупать затылок.

— Научишь? — не отставала я.

— Да что ты заладила: научишь, научишь… тебе совсем меня не жалко?

— А разве больно? — скептически сощурилась я.

— Представь себе!

— Ну хорошо, если пожалею, научишь?

— Мечтай.

— Тогда не жалко.

Вот в таком духе мы и проспорили часа три, не меньше…

К вечеру погода испортилась, солнца скрылись за серо-синей пеленой облаков. "Начинается…"

Я глянула на часы — шестой час, а темнота стояла, как часов в девять.

Пока я пыталась разжечь костер (спички, словно сговорившись в коробке, затухали на ветру), Демм притащил па поляну еще одну палатку (видимо, в которой я проснулась) и опять ушел в лес. Как он сказал нарубить веток для стоек.

Он уже натягивал брезент, в тоже время как я продолжала мучиться со спичками.

"Попаду в настоящий мир, прибью производителей".

Грудь сдавила тоска.

"Ах да, я не смогу туда вернуться… потому что возвращаться больше некуда…"