Шрифт:
— Что это? — ткнул Шкловский пальцем в лицо Осеневу.
— Рядовой Осенев, — растерянно представился пулеметчик.
— Я вас не спрашиваю кто-о, я спрашиваю, что-о это? — зашипел Шкловский.
— Что что-о-о?.. — совершенно растерялся Осенев.
— Вот это что-о-о? — закипел Шкловский, рука его потянулась к шее Осенева, пальцы вцепились в потертый шнурок. Затрещала в руках черная нитка, и над тельняшкой мелькнул крохотный нательный крест.
Заблестела полустертая медь.
Тонкие руки, распятые на кресте, разлетелись птичьим крылом.
Золотой нимб воссиял над склоненной головой.
— Вот это вот что-о? — вскричал Шкловский. — А-а?.. Что это?.. Крестами обвешались! Комсомольцы хреновы… Вот она налицо — гнилая идеология. Вот что развелось от сопливых размышлизмов! — Шкловский недоуменно посмотрел на медное распятие. — Христиане уже развелись! Поглядите на это безобразие! Политинформаций в подразделении нет, партсобраний нет, а христиане есть…
Шкловский гневно топнул ногой по камню.
— Снять немедленно!
— Не сниму, — тихо сказал Осенев.
Он потянул за лопнувшую нитку, перехватил крестик, зажал его крепко-накрепко в побелевших пальцах.
— Бросьте, я сказал, — взвизгнул Шкловский.
— Не брошу, — тихо ответил Осенев.
— Та-а-ак… — осевшим голосом прошептал замполит батальона. — Во-от оно… Во-от! Невыполнение приказа… Открытое неповиновение…
Он накрыл рукой заходившую ходуном грудь. Негодование душило его.
— Та-ак… Развели антимонии. Кресты нацепили, — Шкловский потер вспотевшей ладонью грудь. — А ну, немедленно выбросить эту дрянь! Это приказ!
Словно выстрел хлестнул над горами.
Осенев побледнел, пошатнулся, опустил голову, но только пальцы его сжались еще крепче вокруг креста.
— Это не приказ, — вдруг раздался спокойный голос Шульгина, — это издевательство…
Разъяренный Шкловский обернулся к Шульгину.
— Вы еще прикажите снять штаны, — усмехнулся Шульгин. — Рядовой Осенев — самый дисциплинированный солдат в роте. Отличник боевой и политической подготовки. Орденоносец. Неоднократно спасал товарищей в бою. Лучшего солдата нет ни в нашей роте, ни в нашем полку вообще. Я не знаю лучшего, по крайней мере…
— Так он у вас лучший? Этот вот христосик лучший у вас? С этим крестом за пазухой? Ну, знаете ли… — прошипел Шкловский с ненавистью.
— То, что у него за пазухой, это его личное дело, — сказал Шульгин. — Вы можете этого целиком и полностью не одобрять. Но только Осенев все равно останется лучшим солдатом роты. И этого от него не отнять. Как, впрочем, и креста у него не отнять. Так, Осенев?
Все повернулись к Осеневу. Он смутился, спрятал руку за спину, покраснел.
— Так точно, товарищ лейтенант!
— Та-а-а-к… — протянул Шкловский. — Такая, значит, позиция. Примиренческая. И нашим — здрасте, и вашим — пожалуйста… Прекра-асно… Защищаем средневековые пережитки. Замеча-ательно! Этого и следовало ожидать. Вот оно! Я всегда это говорил. И повторяю, — Шкловский повел вокруг ненавидящим взглядом. — Если есть вакуум воспитательной работы, нет политинформаций и партсобраний, то сознание немедленно заполняется всякой дурью. Об этом говорил еще Ленин. Ну-у… Мы еще вернемся к этому вопросу. Обязательно вернемся. В самое ближайшее время… Мы еще встретимся и с вами, рядовой Осенев, и с вами, товарищ лейтенант. Ждите вызова в политотдел. Всем вам вправим мозги на место. Вам придется круто изменить свои взгляды…
Шкловский резко развернулся через плечо, словно на строевом плацу, коротко кивнул Богунову:
— За мной!
И пошел впереди всех, аккуратно переставляя ноги через каменистые пороги.
23
Тихий ропот поднялся за спиной Шульгина.
— Вот же привязался…
— Прицепился тоже…
— Взбеленился совсем…
— Крест ему помешал…
Матиевский сплюнул под ноги:
— Моя бабушка говорит, что крест мешает только бесам…
— Вот именно, — подтвердил кто-то.
— И чем его наша рота не устраивает, — махнул кулаком Матиевский. — Воюем мы, кажется, не хуже других. Дай Бог так каждому. От «духов» не бегаем. Пулям не кланяемся. Надо взять высоту, пожалуйста. Вот вам высота на ладошке! Надо прикрыть отход полка, пожалуйста. Прикроем, драпайте… Надо отбить от «духов» колонну, — Матиевский крутанул локтем, — отобьем с печенками. Лучшая рота в полку! Что еще надо! Вцепился он в нас, как клещ…
— Ладно, — вздохнул Шульгин. — Хватит болтать.