ПОМОЩНИК (Широким шагом входя в комнату). Пахан, вы помните – назначено? Пришли. Те правильные двое пацанов.

ПАХАН (Вставая с кресла, потягиваясь). Ага! Зови. Вздремнул я что-то малость. Смотрящим быть в России нелегко.

ПОМОЩНИК. За них Валет ручался – зуб давал. Напомнить предысторию конфликта?

ПАХАН (Отмахиваясь). Пустое! Все по ходу разберем. Зови, хочу быстрей на них я посмотреть.

ДВОЕ ГРОМИЛ (Осторожно входя в комнату, глядя с благоговением, протягивая пахану сверток). Примите вот, от преданной братвы. Надеемся, придется скромный дар вам по душе.

ПАХАН (С улыбкой принимая сверток). Чего примолкли? Вы ж базарьте, пацаны! Прослушек ментовскИх здесь нет – все чисто.

ОДИН ИЗ ГОСТЕЙ (Сконфуженно). Мы... оробели малость. Извини. Впервые зрим авторитет такого ранга.

ВТОРОЙ. Ну, если к делу... то, короче... Валет вас, верно, в дело наше посвятил?

ПАХАН (Хмурясь). Валет Валетом, но, хотелось бы, однако, от вас услышать версию разбора.

ГОСТЬ. Да-да, пахан. К рассказу приступаем. Надеемся на ваше снисхожденье...

– Во-о-от... – утирая со лба пот, подытожил окончивший чтение Сатана. – Короче, как вы сами слышали, разговор состоялся нешуточный. И интрига, думаю, закручена похлеще, чем у тетушки Агаты... Концовка пока еще не дописана, но будет примерно так... – Он послюнявил палец, полистал тетрадь, впился глазами в текст... – «Чу! Я слышу топот ментовскОй, о горе! Валет нас сдал, навеки будь он проклят! Готовьтесь к бою – если смерть нам суждена, то хоть достойно, не надеясь на пощаду... – У Сатаны дрогнул голос. – Иначе нехорошая молва переживет тела и души наши бренны, а если ж мы, презрев все наши клятвы, на миг отбросив стыд, подобно фраерам тем беспардонным»… – Сатана поднял голову. – В общем, что-то в этом роде. Концовку еще надо хорошенечко проработать. Это в пьесе всегда самое важное. – Он замолчал, сделал вид, что чешет в районе подглазья, сам же украдкой смахнул слезу и завершил: – В общем, СОБР-овцы их всех положили. Просто нашинковали в капусту, суки. Конец пьесы. Ваши мнения?

На какое-то время воцарилась тишина.

– Беспредельщики! – наконец взорвался Гнилой. – Чего от них еще ожидать! Знаю я этих СОБР-овцев...

– Короче, Валет, падаль, всех сдал... – резюмировал Кудрявый и возбужденно блеснул глазами. – А знаете, ребята, я ведь с самого начала его заподозрил! Правда-правда! Какой-то он скользкий, падла.

– А я поначалу не въехал, думал, что это все те пацаны из Сибири замутили, – признался Ржавый. – Ну, которые к пахану с подарками прикатили. Думал, что они – ментовская подстава.

– Да как же они могли быть ментовскими? – возмутился Желчный. – Пахан не дурак, он бы их сразу вычислил!

– Какого ж хрена он своего Валета проморгал? – с ехидством парировал Ржавый.

После этой реплики все подозрительно посмотрели на Черепа, которому это очень не понравилось. Он бросил укоризненный взгляд на пахана, списавшего внешний образ Валета с него, и тот весело рассмеялся.

– Что, господа, убедительно вышло? Вот она, великая сила искусства!

– А ты, оказывается, талант, – признал Лысый.

– Талантище! – поправил его Дырявый. – Душевно вышло.

– Но зачем вся эта бодяга? – в один голос спросили Стеклянный, Оловянный, Деревянный. – Сатана, к чему все это?

На них зашикали, а Сатана, не ответив, опять принялся листать заветную тетрадь.

– А вот еще, господа, – воодушевленный успехом, интригующе продолжил он. – Сценарий клипа. Надо будет нам скинуться, подобрать хорошего исполнителя, затем найти толкового режиссера, потом купить на телевидении эфирное время, а потом... Значит, представьте... – Он оторвался от текста, запрокинул голову, прикрыл глаза. – Зима. Едут теплушки с решетками на окнах. В теплушках – наш брат, зэки... Останавливаются эти теплушки в чистом поле, на перегоне. Ну, на красный сигнал железнодорожного светофора, к примеру. Из вагонов вываливаются менты с автоматами и собаками. Разжигают костер, греются...

– А наши там от холода загибаются! – не выдержав, гневно пробасил Деловой и прикусил губу, ожидая продолжения.

– В общем, собаки в погонах вместе с другими собаками, которые с хвостами, греются, смеются над зэками, которые выглядывают в окна... И тут один молодой, но уже достаточно авторитетный зэк из отрицаловки вдруг звонко затягивает: «...едут новоселы в новые квартиры...» – Сатана открыл глаза. – Помните такую песню? Когда-то очень популярна была.

Обеденный зал заполнился возбужденными выкриками:

– Конечно! Только я не знал, что это про наших. А что, верно – новоселы едут по этапу в новые хаты!

– Да помним, помним, ты дальше давай!

– А дальше другие зэки дружно подхватывают: «Эх ты, дорога длинная; здравствуй, земля целинная...» Ну, менты перестают смеяться, начинают подпевать, топать, пританцовывая, а потом, расчувствовавшись, открывают теплушки: выходи, мол, братва, грейся с нами!.. Дальше из теплушки вываливаются зэки, подбегают к костру, греют озябшие руки, поют... Потом все начинают брататься, обнимаются с ментами, потому что те оказались не такими уж и плохими, выпустили их к костру погреться, потом все дружно, в обнимку, в азарте скинув шапки, топча их, пляшут и поют припев: «Эх ты, дорога длинная...» В общем, здесь работа режиссера очень важна, его видение, короче. Надо, чтоб с понятиями был человек, чтоб не исказил суть и до зрителя все конкретно донес…

– А дальше? – не выдержал затянувшейся паузы Стреляный.

– А дальше светофор выдает зеленый: мол, можно трогать дальше. Тогда зэки дружно разбегаются обратно по теплушкам, за ними менты, двери закрываются, и поезд под повторяющийся припев катит дальше. Тут уже звукорежиссер должен так сработать, чтобы картинка исчезающего вдали состава совпала с последними аккордами. Все. Конец клипа.

– А смысл? – разочарованно спросил Гнилой.

– Да, а смысл? – поддержал его не менее разочарованный Кудрявый. – Я-то надеялся, что наши воспользуются моментом, дадут деру.