Остаются менее доказуемые объяснения: этимология И. Левенталя [969] , поддержанная И. М. Коржинеком [970] : *snuso-s = ‘кормление молоком матери’ < ‘кормилица детей’, ‘сноха, невестка’, ср. др.-инд. snauti ‘выпускает молоко’, лат. nutrix ‘кормилица’, далее — датск. snor, шведск. snor ‘Rotz’ < герм. *snuza-, формально тождественное греч. и др. Ф. Мецгер [971] видит в и.-е. *snuso-s распространение древней местоименной основы *se-: и.-е. *se-nu-, se-ni, s-n-t-r ‘отдельно, уединенно’; к и.-е. *snuso-s он относит тохарск. A snasse ‘родственник’. В. Поляк рассматривает слав. snъxa, лат. nurus и другие близкие названия снохи в ряду заимствований из языков Кавказа и Передней Азии, ср. лазск. nusa, мингрельск. nosa, nis ‘сноха, невеста’ [972] . Вряд ли можно согласиться с таким объяснением, учитывая широкую распространенность и.-е. *snusos также в языках, далеких от влияний кавказских языков. Этимология и.-е. *snusos проще объясняется на индоевропейском материале. Включение этого слова Вацлавом Поляком в круг вопросов, связанных с проблемой лексикальных соответствий между славянскими и кавказскими языками, представляется непродуманным в методологическом отношении, поскольку в слав. snъxa мы имеем несомненно индоевропейское наследие. С другой стороны, древность индоевропейских форм, в том числе в близких Кавказу географически индо-иранских языках, делает вероятной другую возможность — заимствование перечисленных кавказских слов из индоевропейских языков, что, однако, не относится к теме нашей работы.

Слав. snъxa правильно продолжает и.-е. *snusщ-s, если не считать вторичного аналогического перехода в – а-основу, через *snusa с закономерным переходом s>x после и в славянском [973] .

Слав. snъxa с древним окситонным ударением (ср. русск. сноха) сохранило место ударения и.-е. *snus'o-s, которое нам известно на основании закона Вернера. Согласно последнему, герм.*snuza- (др.-в.-нем. snura, др.-исл. snor, др. — англ. snoru) < и.-е. *snuso- при условии, если ударе-ние падает на слог после согласного, в данном случае z [974] .

Болг. снаха обязано своим вокализмом влиянию сербск. снаха (при исконном болг. снъха). Тем же влиянием объясняется чешск. snacha [975] (в то время как в польском языке есть фонетически правильное sneszka), в противном случае непонятное, хотя пути этого влияния недостаточно ясны. Сербск. диал. snaja образовано в условиях выпадения х (h) по форме дат. — местн. п. ед. ч. snai (snaii) [976] . Подробности фонетического развития слав. snъxa и этимологические связи и.-е. *snuso-s выяснены почти бесспорно. Этого нельзя сказать об исторических условиях образования данного индоевропейского названия. В частности, не совсем ясно, считать ли вместе с А. В. Исаченко [977] , что и.-е. *snuso-s восходит еще к кросскузенному браку матриархата, а следовательно обозначает не только ‘жену сына’, но и ‘племянницу’ ‘кросскузину’ сына, или считать, что описанная древняя форма брака еще не создала условий для специальных названий ‘зять’, ‘сноха’, поскольку соответствующие брачные отношения легко укладывались в понятие ‘племянник’, ‘племянница’. Тогда необходимо будет заключить, что термин *snuso-s возник несколько позже собственно кросскузенного брака, уже как термин свойстненного родства.

В роли названия снохи было также использовано слав. nevesta, nevestъka, в отдельных славянских языках даже вытеснившее слав. snъxa, как, например, в украинском [978] .

Прочие названия: др. — чешск. chyra, чешск. svagrovd ‘свояченица’, ‘жена брата’, немецкого происхождения, ср. нем. Schwager, Schw"agerin, н.-луж. swagrnica (диал.) ‘невестка, золовка, свояченица’ того же происхождения; болг. булка ‘невестка, сноха, жена брата, свояченица’, буля то же, местный термин, связанный со свадебным обрядом, ср. було ‘фата, свадебное покрывало’.

Особым древним названием снохи обладает балтийский, не знающий и.-е. *snuso-s: литовск. marti, -cios, также jaunamarte, — es [979] , латышск. marsa то же. Из балтийского это слово заимствовано западно-финскими языками: morsja [980] . Этимология балтийского слова неясна: вряд ли вероятны сближения с греч. через *dmorti (ср. критск. ) или с герм. *brudi. Скорее сюда относится крымскоготск. marzus ‘nuptiae’ [981] . Может быть, литовск. marti является производным с суффиксом – tia: *mar-tia (ср. латышск. marsa) к mer-ga ‘девушка’ (с другим суффиксом). Затем оно могло преобразоваться по употребительному pati, — cios ‘сама, жена’.

Слав. deverь: ст.-слав. дверь ‘, levir’, др.-русск. дверь ‘levir, брат мужа’, деверiе, собир., ‘leviri’, русск. деверь, диал. д’ив’ьр, д’ев’ир [982] , укр. дiвер ‘деверь, мужнин брат’, дiверка ‘жена деверя’, белор. диал. дзевярь [983] с отличным значением ‘муж сестры’, польск. dziewierz ‘brat meza, szwagier’, dziewierka ‘szwagierka’, в значительной степени вытесненные новыми словами szwagier, szwagierka [984] , др. — польск. dziewierz, dziewior 1. ‘брат мужа’, 2. ‘отец мужа, свекор’, словацк. dever ‘брат мужа’, deverina, deverinka, deverkyna ‘сестра мужа, золовка’, сербск. дjёаер, ђeвep ‘брат мужа’, болг. девер ‘брат мужа, деверь’, ‘дружка’, сюда же производные болг. деверньов син, деверньова дъщера ‘племянник и племянница по брату мужа, деверю’ [985] .

Слопо имеет общеславянский характер. Лучше всего оно сохранилось в восточных и южных славянских языках, в то время как в западных оно в основном вытеснено.

Слав. deverь имеет ряд индоевропейских соответствий, ср. родственные и тождественные по значению лат. levir, греч. , др.-инд. devdr, др.-в.-нем. zeihhur, арм. taigr [986] . Формы греч. < *F, слав. deverь, др.-инд. devdr позволяют предположить общую форму *daiuer. Лат. levir объясняют местной италийской заменой и.-е. *d сабинским l [987] , достоверно известной для начала слова lacruma: греч. : нем. Z"uhre ‘слеза’, и преобразованием конца основы *dever, *lever no vir ‘муж’. Что касается литовск. dieveris, латышск. dieveris, они объясняются также как заимствование из слав. deverь [988] (подробно — ниже).

Если о литовск. – ie-, латышск. – iе- в этих словах возможны различные суждения [989] (< балт. ai, ср. литовск. sniegas, слав. snegъ), то конец основы (-ris) определенно отражает слав. – rь. Сбивчивые показания форм косвенных падежей (литовск. род. п. ед. ч. dievers, также dieveries) [990] говорят о воздействии на слово – i-основ и согласных – r-основ. Попытка рассматривать литовск. dieveris и слав. deverь как родственные формы [991] менее убедительна.