— И что он тут делал? — заинтересовался Дарт.

— Опять же ничего подозрительного. Наш человек всё время следил за ним. Он прошёлся по улицам и в конце своей короткой прогулки зашёл в Астрозоологический музей.

— Трюфон? В музей? С какой стати?

— Ну, наверно, просто из любопытства, — Феннет пожала плечами. — Незадолго до этого туда доставили большую партию чучел разных диковинных животных, обитающих на отдалённых планетах. Местные СМИ растрезвонили о них на весь Брельт, публика в музей валом повалила. Посмотреть на чучела прилетали даже с Карриора, и как будто нет ничего удивительного, что и Трюфон решил полюбопытствовать… Он шёл по залам, ни с кем не разговаривал, только в самом конце своей экскурсии остановился возле одного чучела и ткнул в него палкой, за что удостоился замечания от музейного смотрителя. Трюфон ничего не ответил, повернулся и пошёл к выходу. Вот, собственно, и всё. А выйдя из музея, он сразу направился к стоянке флайеров и полетел к себе на башню.

Дарт некоторое время сидел, размышляя.

— После всего, что произошло, — наконец заговорил он, — мне как-то не верится, что это была просто прогулка с посещением музея… Не исключено, что там у него была назначена встреча, которая по каким-то причинам не состоялась… Музей… А может, удар палкой по чучелу — это условный знак, который бандит подавал своему сообщнику, находившемуся в это время в зале?

— Вы думаете, в Гарселе есть его сообщники?

— Это только предположение, — Дарт встал. — Покуда Трюфон сидит на башне, нам есть смысл наведаться в музей. Он далеко отсюда?

— Десять минут ходьбы.

— Тогда пойдёмте.

Они с Феннет вышли из здания полицейского управления и зашагали по матово-розовому тротуару неширокой улицы, вдоль которой тесно стояли двухэтажные, реже — трёхэтажные дома с плоскими крышами. Кое-где дома были окружены деревьями или кустарниками, вывезенными сюда с Карриора и прижившимися на искусственной почве. Почти все крыши были отведены под стоянки личных аэромобилей. В Гарселе все пользовались аэромобилями — они, наряду с флайерами, были здесь практически единственным видом транспорта. На аэромобилях можно было свободно вылетать из-под городского атмосферного купола и добираться до других городов.

Брельтский день с палящим солнцем на чёрном, усыпанном звёздами небе клонился к закату. Регенерированный воздух был свеж и прохладен; за столиками небольших кафе сидели горожане, среди которых, в отличие от столицы Карриора, почти не встречалось инопланетных гуманоидов; в небе над домами, помигивая огнями, реяли разноцветные летательные аппараты — некоторые из них плавно опускались на крыши или садились прямо на тротуары. Дарт и Феннет прошли улицу до конца и вышли на просторную площадь, засаженную цветами и декоративными кустарниками.

В конце площади перед сквером располагался Астрозоологический музей, который по праву считался гордостью Гарселя. Второго такого не было на всём Брельте. Это было внушительных размеров здание из светлого полированного камня, с широкой фасадной лестницей и высокими колоннами, которые поддерживали фриз с великолепными скульптурными изображениями чудовищных ящеров, обитавших на Карриоре в доисторическую эпоху.

Музей был временно закрыт на переоборудование экспозиции, но полицейских впустили. В походе по залам их сопровождал главный хранитель — полноватый улыбчивый человек в свободной белой рубашке и синем галстуке. Он шёл, тыкая указкой в витринные стёкла и без умолку тараторя о ящерах, медузах, летучих мышах, головоногих и членистоногих. Дарт, не выдержав, перебил его, заявив, что их прежде всего интересуют новые поступления.

— Это в двух следующих залах, — поспешил ответить хранитель. — Там сейчас переставляют витрины, но, надеюсь, мы не помешаем…

В необъятных размеров зале, куда хранитель ввёл своих спутников, кипела работа. Служители деловито сновали по приставным лестницам с молотками и пилами, сколачивая новые витрины и передвигая старые. Пятеро рабочих укрепляли под сводами чучело гигантского крылатого зверя с оскаленной пастью и выпученными глазами, в которых, казалось, до сих пор не угасла неутолимая злоба.

— Немалого, должно быть, труда стоило подстрелить такую пташку, — заметил Дарт.

— Ещё бы, — воскликнул хранитель, — её тело покрыто бронёй, которую даже разрывной пулей не прошибёшь!

— Откуда всё это доставлено? — поинтересовался комиссар, оглядывая чучела. — И что за охотники раздобыли этих тварей?

— Всё это преподнесено музею в дар от одного космического путешественника, уроженца Брельта, который пожелал остаться неизвестным, — ответил хранитель, преисполнившись гордости за соотечественников. — Нам не впервой получать дары от наших сограждан, работающих в самых отдалённых уголках Конфедерации. Эту уникальную коллекцию мы получили из невероятного далека, вы себе даже представить не можете — из созвездия Заводи! Так, во всяком случае, значится на почтовых квитанциях, сопровождавших эту удивительную посылку. Того, что вы видите здесь, нет даже в Большом Астрозоологическом музее Карриора. Это бесценные, редчайшие экспонаты, гордость музея, Гарселя и всего Брельта! Спешу вас заверить, что я сделаю всё, чтобы разузнать имя нашего благодетеля, нашего скромного героя, сделавшего городу и всей планете такой сказочный подарок…

— Нам, пожалуй, это тоже неплохо бы выяснить, — вполголоса заметил Дарт, взглянув на Феннет. — А где экспонат, в которого тыкал палкой Трюфон?

— Вон там, в углу, — сказала она.

Они приблизились к бесформенной туше внушительных размеров, усеянной множеством торчащих присосок.

— Плезиогимпиос григибурский, — объявил хранитель. — Судя по сопровождавшим его данным, обитает на некоей планете Григибур, по которой и получил своё название. Это электрический моллюск, способный убивать на довольно большом расстоянии; его кожные покровы до сих пор хранят какую-то часть заряда — по крайней мере, дотрагиваться до него опасно, может "тряхнуть". Каким-то образом публика узнала, — продолжал словоохотливый музейщик, — что чучело плезиогимпиоса обладает способностью реагировать на прикосновения, и вот, представьте, дня не проходит, чтобы в экспонат не ткнули чем-нибудь отдельные несознательные посетители. Им доставляет удовольствие смотреть, как он дёргается, хотя лично я не вижу в этом ничего смешного. Тыкать палками в экспонаты — это бескультурье и вандализм. И сегодня мы собираемся упрятать его в специально изготовленную стеклянную витрину…