— Сможет, но не сейчас. Он не контролирует обстановку. Он крупный политик. Ему не до наших мелких проблем. Ты, Дина, сама видишь, сколько трагических смертей каждый день только в одном Сан-Паулу. Кто по ком плачет? Никто. Кто-нибудь помогал вашему приюту. Благодаря сердобольным старым женщинам какую-то часть детей они выхаживают. А где власти? Где был этот мистер? Лицемерие и деньги еще не шаг к действию. Ты ведь не говоришь, что малышам плохо: ты сама с ними нянчишься, ухаживаешь за ними. Твой один день среди детей стоит всех этих тысяч, которые дал мистер. А ведь и ты уже скоро станешь взрослой, выйдешь замуж. Уйдешь из приюта. Да что приют. Каждый день в городе умирает десятки детей от голода. Всего сердоболия добрых людей не хватит, чтобы помочь им. Здесь должна быть государственная политика.

Дина вздрогнула, крепче сжала платочек своими маленькими ручками.

— Я не хочу ни за кого выходить замуж. — Естественно, — не придавая смысла словам и начиная уже думать о чем-то своем, отвечал Рус. — Ты еще не взрослая. Но придет время, и тебя потянет к людям, к семье, к своему счастью.

— А я не хочу ни к кому, — с каким-то внутренним вызовом и жаром неожиданно вскрикнула девушка.

— Дина, никто тебя никуда не тянет. Ты вольна в выборе и я думаю: те обстоятельства, которые произошли, и те деньги, которые ты имеешь, помогут тебе в дальнейшем.

Дина подняла на Руса глаза, полные слез. — Ты не понимаешь, что я хочу остаться с тобой? Рус словно упал с облаков на землю. Непонимающе посмотрел на девушку.

— Дина, я отшельник. Не сейчас-завтра меня пристрелят. Зачем я тебе?

— И меня пусть стреляют.

— Не надо так. Нельзя жизнь делать искусственную: искусственно прекращать. Кто детям поможет? — А кто тебе поможет?

— Мне не должен кто-то помогать. Я не принадлежу к людскому сословию.

— Зачем ты сам себя обманываешь: ты человек. Рус промолчал, далеко думая о чем-то своем. — Ты сам лицемер: бросаешь детей. Кто им поможет, когда снова бандиты придут.

— Не должны появиться, раз мистер приказал.

— Ты же сказал, что он не контролирует обстановку.

— Это он в отношении меня не контролирует. Я вне закона. А вы? Вы — граждане Бразилии. Правительство обязано вас защищать. На вашей стороне общественность. — А куда ты сейчас пойдешь?

Приют теперь твое самое безопасное место.

— Мне пора покидать город.

— Так не сейчас же. Пережди три-четыре дня, пока все успокоится. Документы закажешь.?

— Вокруг меня это все уже успокаивается много лет.

"Чего это я разболтался?" — зло на себя подумал монах, размышляя и приходя к выводу, что некоторое время можно будет побыть в приюте.

Малыши помогут выяснить обстановку на выездах из города. И хоть он, как по звездам, предугадывал свое личное будущее, эта робкая очаровательная девочка нравилась ему, и в душе он не торопился оставлять город, прикидывая свои возможности скрытно перебраться в Рио-де-Жанейро.

— Хорошо, Дина, — вслух согласился Рус, — вечером я появлюсь в развалинах. Скажи Хосе и Хуану, чтобы они присмотрели за местностью.

Дина засияла светлой лучезарной улыбкой, подскочила к Русу, прикоснулась губами к его небритой щеке.

— Теперь ты человек, — весело проворковала она и побежала к приюту.

— Уважаемый сеньор полковник, я прекрасно знаю и предугадываю все ваши трудности. Сам подчиненный И в вашей шкуре не один год нахожусь.

У меня такие же чистоплюи начальники. Такие горе карьеристы, как ваш Маккинрой, никогда не дадут нам развернуться в полную силу своих творческих возможностей. Для них лучше, чтобы мы гибли смертью храбрых. Так что он? Что мы сами не можем? Можем. И пусть он знает Что он нам сделает? След размажет? Пусть размажет. Пусть плюет и топает со злости ногами. Он фигура при президентах и министрах. А на нашем среднем уровне Какое право он имеет нам приказывать? Я, что, не злой?

Я сам видел, как эти недоумки монахи незаконно избивали наших парней на нашей территории. Сволочи. Карабинеров даже били. В чужой стране. К чему тогда власть, конституция, закон? Здесь я принципиально на страже законного порядка. Нутром. И никакой Маккинрой мне не указ. Пусть он даже хоть пэр Англии. А здесь я пэр. Потому что я при законе, я на страже закона. У меня люди, власть. Что он в нашей жизни понимает?

Грязи настоящей не видел. Он не был на наших городских свалках.

Посмотрел бы, как крысы объедают человеческие лица. Давно бросил бы Бразилию и уехал. Ха, полковник, амиго, а не свозить ли вашего начальника совсем случайно, ненароком, туда. Пусть посмотрит. Может поймет жизнь. Мы еще пару свеженьких трупиков туда подбросим. И крови для запаху.

— Нет уж, спасибо, дорогой Луис, мне такие шутки не по плечу. Он сразу поймет. С меня не то, что погоны, пенсия к козлу под хвост пойдет.