Хан Хуа встал, поклонился. Скоро он со своими отроками на машине помчался в Паулу.

— Сен, тебе нужны люди?

— Нет. Если Хуа для отвлечения, то лучше, если в городе больше никого не будет.

— Но у приюта, наверное, не только ты будешь.

— Догадываюсь. Но создавать вторую группу в данный момент необоснованное излишество.

— Для нас это не излишество. Настоятельная необходимость. Не только мы знаем, где Рус может скрываться.

— И все равно брат для неприятеля еще пока недостижим. Его охраняют хорошие духи. — Это уже заговорил Ван. — Да и сам Рус давно не тот, что был три года назад. Опыт Сен Ю. Вдвоем они сумеют перехитрить преследователей. Три года брат живет в Латине, знает многое из местного, повадки столичных и провинциальных ищеек.

— Не знаю, не знаю. Опасно все это. Необоснованно.

— А когда было не опасно, Коу? Сейчас мы вне опасности? И отвлекающие маневры, и страхующие надо стараться производить наименьшими силами. Разве Динстон расслабился? Конечно нет. И, думаю, полицейских из членов "эскадронов смерти" уже навербовал достаточно.

Деньги вперед: и все. А те, именем закона, могут творить любое беззаконие. Они власть. Они обоснуют любое свое деяние. Мы незаконно находимся на территории Бразилии. У нас нет виз, нет правильных документов. Чем скорее мы исчезнем из Латины, тем лучше для всех нас.

— Что ж, тогда действуем. Сен Ю, выступай. А остальным передайте готовиться к отъезду.

Если Маккинрою требовалось кого-нибудь найти, он находил его быстро и без всяких, проблем. Сеть агентуры: легалы, нелегалы, просто информаторы платные и идейные, связь с влиятельными кругами в правительстве и бизнесе прессовали в отделах анализа и информации такие объемы сведений, что несведущий при всем желании не мог представить, как ею пользоваться и кому столько вообще нужно знать.

Хотя эти двери доступны далеко не каждому чиновнику и верхних эшелонов власти. Но, сэр Маккинрой был вхож в эти бронированные двери, и он информацией пользовался быстро и умело. Но, если честно, в эти железные двери ему входить не требовалось. Он звонил по нужному телефону, говорил с отдельными лицами. Везде его внимательно выслушивали и просьбы выполнялись немедленно.

Вот и сейчас, сидя в просторном кабинете с комиссаром Боднаром, хорошо изучив его героическое прошлое, эксперт знал, как с ним разговаривать. Комиссар, в силу своего полицейского положения, тоже знал мистера Маккинроя, но немножко неполно. Эксперт ему в свое время крепко и не однажды помог, и совсем в недалеком прошлом. Но сам француз еще не догадывался, что его, вроде бы, скрытая от чужого глаза жизнь полнометражно занесена в емкие аналы Агентства Национальной Безопасности. И ему придан некий номер и код, где он цитируется достаточно положительно. Если бы он догадывался, как, то, наверное, больше бы себя зауважал. От незнания этого совершенно секретного факта лицо комиссара сохраняло пространную профессиональную скромность и джентльменскую учтивость. Они сидели в глубоких креслах, медленно потягивали соки и чисто профессионально молчали. Маккинрою пришлось заговорить первым.

— Что вы подскажите мне, сеньор комиссар, относительно этих людей?

Их участие, роль во время демонстрации.

Боднар дипломатично улыбнулся и очень скромно, очень вежливо уточнил.

— Смотря что вы, мистер Маккинрой, желаете услышать.

Теперь уже не удержался эксперт и просто по-крестьянски громко засмеялся.

— Неужели месье, мы так далеки друг от друга, что нам легче хитрить, нежели быть откровеннее.

Боднар качнул густой шевелюрой в знак полного согласия.

— Вы лучше меня понимаете, сеньор: я не такая птица, чтобы широко скалиться и расшаркиваться в комплиментах. Благодаря вам я здесь. Но будущее мое также призрачно, как и мое сегодняшнее бытие.

— И какое отношение могут иметь китайцы к вашему бытию?

— Смотря какие китайцы. Француз продолжал осторожничать и вежливо улыбаться.

— Не понимаю вас. А какие китайцы еще могут быть?

— Ну, если по документам, то: есть китайцы эмигранты, есть китайцы туристы, есть китайцы, работающие по найму, и есть китайцы контрабандисты, к которым причисляются все незаконно пересекшие границу.

Маккинрой снова улыбнулся. Давно он не встречал в собеседниках таких железобетонных бюрократов с дипломатическим призванием.

— И вы еще опасаетесь за свою будущность. Да к вам не подкопается самый привередливый чинуша. Неужели в такой степени всего надо опасаться?

— Хорошо. А куда я исчезну, если мое прошлое откровение найдет адресат.

— Смею предполагать, что я еще не давал вам повода опасаться меня.

— Нет, конечно. В отношении вас моя душа спокойна. Просто я не понимаю, чтобы вы желали услышать?

— Теперь догадываетесь?

— Еще не совсем, но может быть.

— Прекрасно. Так что?

Француз позвонил, секретарша принесла еще несколько бутылок с соком.

— С вашего разрешения, — проявил высшую джентльменскую тактичность месье. — С соками мне проще. — Он нагнулся к эксперту через журнальный столик.

— Я еще не до конца понимаю, что вас интересует конкретно, но видеть такое, не побоюсь вам сказать: я зауважал этих людей. Пусть они даже в какой-то степени по отношению к Бразилии преступники. Я не газетчик, не романист, но описать такое-это требует эпического таланта. Это небесный уровень. Я был полностью и приятно поражен.