— И вам — приятных готических ужасов.

Филомела в ответ укоризненно покачала головой и ушла в соседнюю палату.

Недочитанная с прошлого дежурства «Смерть на Курильских островах» дожидалась Вейвановского на столике возле кресла, рядом с традиционным усиленным кофе. Инспектор Кагосима, с ног до головы обмотанный липкой лентой, свисал вниз головой с дула заминированного русского танка, который полным ходом приближался к жерлу действующего вулкана. До взрыва оставалось пять секунд, до конца детектива — двадцать страниц. Угнавшая вертолет отважная девушка Петровна (конкубина русского президента и двукратный олимпийский чемпион по метанию молота), пронесясь на бреющем полете, одной рукой подхватила инспектора, и, прижав к своей необъятной груди, жарко зашептала: «Фумичек, любимый! Наконец-то мы вместе!» Инспектору, не знавшему русского языка, показалось, что он упал в кипящую лаву.

Через десять минут Морис завершил чтение 134-го (из 250) тома похождений отважного сыщика и пошел в гостиную за следующим. Ввиду удовлетворительного состояния здоровья пациентов он уже мог позволить себе на дежурстве некоторые вольности: выйти на крыльцо подышать ночным воздухом, посмотреть холовизор (не внедряясь глубоко в зрелище), побродить для разминки по дому. В гостиной Морис увидел, что принесенный им букет стоял в вазе на самом видном месте: Филомела, похоже, решила провести наглядную проверку на прочность. Вейвановский обратился к холовизору, порыскал по каталогам, и возле букета появилось собрание сочинений Энн Рэдклифф. Стоявшие в гравитоплане люпусы обеспечивали поле такой силы, что доставленный заказ не должен был рассыпаться, — Морис поэтому собирался предложить Филомеле не вскакивать каждые два часа, а спать нормально. Свое же дежурство он полагал нести и дальше, выпросив лишь у хозяйки дома небольшой диван, на котором можно было бы временами, между чтением или фильмами, подремать под неусыпным оком медсестры.

Погрязшая в готическом романе Филомела не спала и на стук Мориса быстро вышла из спальни, но, спустившись вниз, направилась не к больным, а прямиком в гостиную. Цельный вид букета ее поразил. Труды Рэдклифф в сувенирном исполнении (рисовая бумага, переплет из лосиной кожи, движущиеся гравюры) тоже произвели сильное впечатление.

— Это что — очередная порция из вашей дневной добычи?

— Нет. Я аккуратно выполняю обязанности ночного санитара и домой не отлучаюсь. Книги доставлены по «холовешке».

— Неужели и они не рассыплются? Морис пожал плечами:

— Вполне вероятно.

— Вы меня не разыгрываете? Может быть, вы их тайно обновляете, пока я лежу в спальне?

— Это легко проверить. На обратном пути я занесу их в вашу комнату. Утром сами все увидите. Заодно взгляните на состояние той книги, которую вы сейчас столь увлеченно читаете. Я также могу перенести в вашу спальню вазу, если запах цветов не будет мешать.

Филомела молча вышла из гостиной; Морис последовал за ней. У дверей в палату Богенбрума она резко остановилась и, повернувшись к Вейвановскому сказала:

— Кажется, я догадалась. Вы стащили люпус из поселка. Может, даже не один. Это так?

— От вас ничего нельзя утаить, — развел тот руками. — Вы безусловно правы.

— Там точно не осталось людей?

— Могу рассказать. Как вы думаете, сколько селений между Тупунгато и Оливаресом?

— Не знаю. С десяток, наверное, наберется.

— Я тоже так думал. Их всего пять, и они необитаемы. Всю дорогу я смотрел по датчику. Больше всего народу в городе. Целых семь человек.

«А может быть, уже и никого», — подумал про себя Морис, но свои догадки озвучивать не стал.

— Следовательно, менять каждые два часа обстановку в палатах нет необходимости? — Филомела оперативно делала заключения.

— Я сам хотел вам об этом сказать завтра — или это уже сегодня — вечером. Просто не хотел торопить события. Но от дежурств не отказываюсь.

— А я бы и не стала вас от них освобождать, — строго сказала Венис. — У меня тут пока что палаты интенсивной терапии, и ночные сиделки обязательны.

— Единственное, о чем я хотел бы попросить, так это заменить кресло на небольшой диван. Мне теперь дозволяется немного вздремнуть на вахте?

Филомела задумалась.

— Да, можете. Но не увлекайтесь. И прислушивайтесь к соседним спальням. Диван, к тому же, я вам поставлю только завтра — то есть сегодня — вечером. Пока что я не убедилась окончательно в прочности холовизионных поставок. Если они продержатся сутки — тогда изменим график. А до этого момента все будет по-прежнему. Разбудите меня в три.

Морис слегка поклонился в знак согласия. Венис обновила обстановку в лазарете и ушла к себе, прихватив по дороге пятитомник Рэдклифф.

Следующие два часа Вейвановский, несмотря на изрядное количество употребленного кофе, провел в состоянии полудремы и с трудом успел прийти в себя, чтобы разбудить Филомелу. После ее обхода он вышел на связь с Эшером.

— Чем порадуете, Морис?

— Поездка, на мой взгляд, была весьма успешной. Я насобирал одиннадцать люпусов.

— Превосходно! Они все в рабочем состоянии?

— Похоже, что да.

— Вы проверяли?

— Средств для проверки у меня не было, но после изъятия каждого окрестная архитектура сильно менялась.